Мама    окончание

 

4.  

     После прошлогодней эпопеи по поиску и ремонту упавшего на старую гать в районе Выселок медицинского вертолёта лесничий Егоршин Сергей Сергеевич не то чтобы сдружился с эмчээсовским полковником Шелеховым – тем, что хороводил штабом по эвакуации вертолёта, но проникся к нему искренней симпатией. Что-то настоящее, жёсткое, но не жестокое, что-то истинно мужицкое было в этом сухощавом седом человеке. Да и тот оценил несуетную основательность лесничего. Общее серьёзное дело всегда сближает людей. Вот и эти, битые-перебитые жизнью мужики, быстро нашли общий язык. Не сказать, чтобы уж часто общались, но при первой же возможности слали друг другу приветы, а то и небольшие посылочки. Да и перезванивались изредка. Егоршин всё на охоту Шелехова приглашал, тот обещал время выбрать. Не обманул – выбрал. 
     В первых числах сентября на кордоне и объявился. Попутным вертолётом. Сказал, недельку в счёт отпуска у руководства отвоевал.
     Понятное дело, приезд отметили. Без перебора, но по-русски основательно. 
Утром следующего дня сходили на Потаённое озеро уток постреляли. Удачно. К обеду уж на кордоне были. Зоя, жена Егоршина, быстро ощипала тех уток, да и в угли их отправила запекаться. Пока утки запекались, мужики в баньке попарились. Можжевеловыми вениками похлестались. Не день получился – песня. 
     Сидели разомлевшие мужики под навесом у летней кухоньки, слегка принимали на грудь да за жизнь разговоры разговаривали. 
     Семейные дела обсудили, по политике, как в русском застолье водится, прошлись (тут без матерка не обошлось – о политике да без мата?!), о работе парой слов перекинулись.
- Сергей Сергеич, а что за женщина там вон у тебя лосят кормит?
- В загоне?
- Да-да, вон та, за оградой. 
- Сестра.
- Сестра? Так ты говорил, вроде как померла твоя сестра? Или это другая?
- Другая. Тебе-то, Костя, что за дело?
     Полковник пожал плечами: 
- Да нет никакого дела, просто я ещё с прошлого года её у тебя заприметил, когда вертолёт из болота доставали, да не до расспросов тогда было. Что-то уж больно знакомой она мне кажется. Может, видел где…
- За всю жизнь не скажу, а последние лет двадцать ты её точно видеть не мог. При мне она эти годы живёт. Безвыездно.
- Что так - безвыездно? Болеет?
- Да.
- Что-то ты, Сергеич, не больно разговорчив стал. Или тема не в кон?
- Не в кон. Хотя… - Егоршин внимательно посмотрел на полковника: -Знакомой, говоришь, кажется?
- Ну-у, точно не скажу, но что-то в ней есть такое, неуловимое, но очень знакомое. Движения её, что ли? Вон, видишь, платок поправила? Точно, точно тебе говорю: знаком мне этот жест. Кого-то она мне напоминает. Кого вот только…
- Найдёнка это. Почитай двадцать лет тому на болотах я её нашёл. Как раз тоже по сентябрю. Оборванная, грязная, в копоти, почти не говорила – так за всё время и не дознались мы – кто она, откуда…
     Лесничий ещё раз внимательно посмотрел на Константина, потом обернулся и помахал Анне рукой: «Аня, слышь, Ань, поди-ка сюда – дело есть».
Анна, вытерев руки о потрёпанное полотенечко, поправила сбившийся платок и подошла к столу.
- Слушай, Ань, тут такое дело. Костя вот говорит, что знакомец он твой старый. Правда? - подзывая Анну, Егоршин ни на что особо не рассчитывал – сколько уж он за эти годы и чего только не испробовал, чтобы найти хоть кого-то, кто бы опознал эту женщину…
- Ле-е-е-на-а-а?! - полковник вскочил из-за стола, схватил Анну за плечи: - Елена Владимировна?! Не может быть! Лена, посмотри на меня, посмотри! Это же я, я – Костя! Костик! - Константин тряс женщину за плечи, то отстраняя её от себя, то обнимая: «Лена, Леночка, Елена Владимировна, как же, как же так-то?! Где ты была?! Столько лет, столько лет! Мы же всю тайгу тогда облазили, все болота прошерстили. Как же так-то, как же…
     Женщина подняла глаза. Взгляд её заметался по лицу Шелехова. 
Внезапно лицо Анны исказилось, во взгляде мелькнула тень узнавания: 
- Ко-о-остя?! Костя-я… - глаза её закатились, тело обвисло на руках полковника.
Подскочил Егоршин: 
- Что с ней?!
- Обморок, может? Воды дай, нашатыря! Что там у тебя есть – давай! Да не стой столбом! Давай быстрее!
     Вышедшая на шум жена лесничего быстрее мужиков оценила ситуацию, на минуту заскочила обратно в дом и вот уже ваткой, смоченной нашатырным спиртом, водила у носа Анны. 
     Пришедшую в себя женщину сопроводили в дом и уложили на кровать. Она и не сопротивлялась. Только не отпускала ни на секунду руку Шелехова. И всё повторяла: «Костя, Костя…»
     Едва коснувшись головой подушки – заснула. 
И первый раз за последние двадцать лет ей не снился огонь. Ей вообще ничего не снилось. Она просто спала. 
     У её кровати на старом табурете сидел полковник. 
- Кто она? - шёпотом спросил лесничий.
- Наш инструктор по парашютной подготовке. Никольская Елена Владимировна, - так же шёпотом ответил Шелехов.
- И как же вы её потеряли-то?
- В соседней области пожары тушили. Людей не хватало. Она часто с ребятами летала на задание. Это входило в её обязанности, ну, что-то вроде контроля и испытания новых методов десантирования пожарных. А тогда и молодых пожарных много было, только-только осваивавших парашюты, вот и не могла она их без присмотра оставить. Курсанты её звали «мама Лена». И летала она с ними в самое пекло. А у самой дома шестилетний пацан. Мы в тот год разными с ней группами десантировались – пожаров много было. У нашей группы всё нормально прошло. А их группа погибла. Вся. Все шестеро. Только вот трупов на месте пожара пять нашли. 
- А что мужик её? Просто так и отпускал?
- Сашка, муж её, за два года до пропажи Лены погиб. Он был чемпионом Европы по парашютному спорту. На тренировке парашют не раскрылся…
- Слушай, так до той области, до тех пожаров отсюда километров пятьсот будет…
- Ну...
- Что «ну»? Она в конце июня пропала. А ты её в середине сентября нашёл. Так она что, всё это по тайге да болотам прошла?!
- Прошла. Я тогда вообще за зверушку её принял. На ней же практически ничего не было, так, одни лохмотья. Да, и странный нож ещё…
- Что за нож?
- Вон, верхний ящик тумбочки открой, сверху лежит.
- А-а, это стропорез. Специальный десантный нож. Если что-то с парашютом – быстро стропы можно обрезать…
     Подошедшая жена лесничего отогнала мужиков от кровати Анны: 
- Пошли, пошли отсюда, пусть человек отдохнёт…

5

- Ну, как ты? Выспалась? 
- Спасибо, хорошо. Я уже и забывать стала, как это – спать. Костя, это правда ты?
- Не волнуйся – это я. И никуда я не денусь. И ты уже никуда не денешься. И всё-всё теперь хорошо.
- А… ребята?
- Из той твоей группы только вот ты…
- Я знаю. Теперь знаю. Теперь помню…
- Ничего нельзя было сделать?
- Ветер.
- Что ветер?
- Ветер резко усилился и поменял направление. Очень резко. Почти мгновенно. Огонь вверх рванул. Деревья вспыхивали, как спички, снизу вверх, снизу вверх, только и слышно было: пурх! Пурх! Пурх! И – искры! Мириады искр! Пожар ушёл наверх, стал верховым. Ребята в глубине пожара оказались. Не успели среагировать. Горело всё – даже воздух, огонь просто прыгал на десятки метров вперёд. Всё-всё горело! И ребята горели. На Ванечку Усольцева дерево упало… Я видела… 
- А ты? …
- Я у болота была – воду в ранец набрала и к ним шла. Метров сорок не дошла до кромки пожара – тут всё и произошло…
- А потом…?
- Не помню. Кричала, бежала – сначала к пожару, потом от пожара. Горело всё, огонь кругом, опять бежала куда-то, потом шла, шла, шла… Не помню…
- У Вани той осенью сын родился. Баирма Иваном назвала. Иван Иванович Усольцев. Старый Цырен очень рад был…
- У Ванечки?! Господи, радость-то какая! Ему же всего двадцать четыре было. Самый молодой из нас…
- Ну, тебя тогда тоже в старухи трудно было записать…
- Глупый ты, Костик. Когда женщине двадцать шесть и у неё шестилетний ребёнок – какая ж она молодая?! Старуха она и есть старуха.
- Послушай, а почему Ваня на пожаре погиб – ведь лесной дух принял наши подарки? Помнишь, Цырен сказал: «Не будет у вас огненной смерти, огненное зимовье не ваш дом»…
- Ваня же тогда к дереву не ходил. Он дежурным по базе оставался. Он сам попросился, чтобы лишнюю минуту с Баирмой побыть…
- Ну, да, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Значит, догнало его огненное зимовье…
Константин, покачивая головой, с минуту помолчал, словно поминая Ивана…
- Лен, а что ж ты о сыне, о Федьке, не спрашиваешь?
- Боюсь…
- Не бойся. Всё хорошо. Пока ты спала, я с базой связался, часа через полтора вертолёт будет. Умывайся, причепуривайся – Федя к тебе летит…
- Ты сказал – и полетели?!
     Шелехов, глядя на растерянную женщину, рассмеялся: 
- Ты очень долго спала, Лена, я теперь бо-о-ольшой начальник. Сказал – и полетели…

6.

     Вертолёт они услыхали издали. И когда тот, низко набычив кабину и грохоча на всю округу винтами, выплыл над верхушками сосен, они уже стояли на посадочной площадке. Полковник – в форме, Елена Владимировна в новом платье в крупный белый горошек (платье ради такого случая ей одолжила Зоя Егоршина). Зоя и Сергей Сергеевич стояли чуть поодаль. 
Елена Владимировна, не отрываясь, смотрела на приближающуюся махину МИ-8-го. Не придерживай её Шелехов, она бы уже бежала навстречу вертолёту.
     Сминая воздушной волной траву и сдёргивая с ближайших деревьев листья, вертолёт опустился на поляну. Он ещё слегка покачивался на колёсах шасси, и пилот не выключил двигатель, но уже кто-то изнутри открыл дверь пассажирского салона. Лопасти вертолёта резали воздух над поляной, а по выставленной лесенке из вертолёта выскочил высоченный – под метр девяносто – капитан МЧС. На тёмно-синем кителе с шевронами длинная двухрядная планка наградных колодок. В правой руке огромный букет цветов. Придерживая фуражку с высокой тульей, капитан побежал к встречающим.
     Шелехов отпустил руку Елены Владимировны. Та, на секунду обернулась к нему, как бы спрашивая – он?! Константин кивнул: он.
     Женщина сделала несколько шагов навстречу капитану, но ноги не держали её, и она опустилась на траву.
« Ма-а-а-ма!!!»…
     Бежал по лугу шестилетний мальчик…