СОЖИТЕЛЬ

 

Леонид Баранов

         С двух дворов набиралась компания идти воровать виноград в колхозе. Нинка — самая опытная в этом деле, умная, осторожная и удачливая. Её Митька, незлобивый, но и ни к чему не прибитый мужик, воровать мог только в пьяном виде. Нина собирала старые фуфайки, мешки, а Митька бегал по хате с ножницами.

 

Геннадий Добров

- Какие там ножницы, дурень, руками надо нащупывать и рвать.

        Но Митьке больно уж понравился этот инструмент, он, как непослушный ребёнок, клацал им и тыкал в чью-то морду.

- Как дам под нос сторожу, сразу свалится на хер, а мы убежим.

- Митька, успокойся, ты лучше чувяк свой хорошо привяжи, а то потеряешь, по нему сразу узнают, кто в винограднике побывал (у Митьки с войны одна нога — культя, поэтому носок обуви он набивал газетой или тряпьём).

        Соседей на ночную вылазку собиралось четверо: Мария Гузева, спокойная белолицая женщина до сорока лет, её сожитель Федя, которого за высокий рост и худобу прозвали Дробыной, и двое пацанов. Федю голод пригнал на Кубань с Украины, с ним был сын-подросток, тихий мальчик с грустными голубыми глазами

              Федя, несмотря на все тяготы жизни, был носителем радости и мастером на всякие уморительные выходки, от одного только его жеста все покатывались со смеху. Ходил он как-то вприпрыжку и всегда босиком, просторная рубаха болталась на нём, как на дрючке. Сам он говорил о себе, что хотел наняться к Марии чучелом на огороде, а она дала ему другую работу, которая устраивала их обоих. В подтверждение сходства он вышел во двор, расставил в стороны свои длинные руки, поджал одну ногу и замер, уставившись в никуда неподвижными глазами. Ветер трепал на нём рубаху — ну точно чучело, ни дать, ни взять. Соседи смеялись, забыв про голод и все невзгоды.               Ну и хохол, выдумщик, ему бы в цирке работатьФедька, - предупреждала Нина, - ну ты хоть на винограднике молчи, надо же тихо всё делать, иначе переловят всех, как зайцев.

           Из высоких зарослей бурьяна начали по одному нырять под виноградные кусты. Нинка держала своего кацапа за руку:

- Будешь со мной рядом, вдруг что случится, кто меня будет защищать?

- Ты, Нин, не беспокойся, я не один день с фрицами воевал, как долбану ножницами, мало не будет.

         Митька, как слепой, лазил под кустами, но виноград от него спрятался, и он тыкал ножницами, в которые попадали только листья.

        Вдруг послышался лошадиный топот и тихий разговор мужиков. Нина сразу потащила своего защитника через дорогу в бурьян. Только уселись, как показалась линейка, на ней человек шесть правленцев. Нина по голосу узнала председателя колхоза Иванцова. Значит, решили устроить облаву. Линейка остановилась, и мужики пошли по рядам. Сразу обнаружили Федю, длинная Дробына нигде не могла поместиться так, чтобы не было видно. Голову он кое-как засунул в кусты, а ноги выставил прямо в междурядье.

- Это чьи тут царги лежат? А ну-ка поднимайся. Как фамилия? Дробыненко? Что-то я такой не слышал.

         От страха под кустом зашевелилась Мария, её тоже, как почётную, повели к линейке. Потом за шиворот вытащили пацанов — брата Марии Витьку и Фединого сына. Председатель распорядился всех отвезти на общий двор и запереть в амбаре, а завтра, мол,будем разбираться с ними.

       Митька, почуяв жареное, затих, перестал ширять своими ножницами, сидел смирный весь, хмель с него как ветром сдуло.

- Вот молодец, Нина, что утащила меня оттуда.

       Оставшиеся три человека начальства постояли поговорили и направились к шалашу в гору, к сторожу.

- Вот теперь можно спокойно зайти в ряды и нарвать сколько надо, - решила Нина. - А ты сиди тут, если что заметишь, тихонько свистни мне.

            Благополучно вернулись домой с полным мешком.

       Пострадавшее семейство сидело в пустом амбаре, Мария тихонько голосила, мужики оглядывали стены, нужно же как-то выбираться из неволи. Перед утром стало сереть, и под самой крышей обозначилось продолговатое в ширину окошко.

- Ну-ка, пацаны, подставьте мне спины, я сейчас попробую дотянуться.

     Окно оказалось без стекла, видно, было предназначено для проветривания помещения. Федя легко проскользнул в него и оказался снаружи, ступнями он зацепился за раму и некоторое время висел. Потом за деревянной стеной гухнуло, значит, Дробына уже на воле.

- Просуньте в окно Марию,- шипел снаружи Федя, - а потом сами вылезайте.

        Со спин пацанов она до окошка не доставала. Стали шарить по амбару, искать что-нибудь на подставку. И нашли! В тёмном углу стояли кОзлы, видно, бабы использовали их для побелки. Подсадили на них толстозадую родственницу — и окно оказалось у неё на уровне груди.

- Давай вылезай, я тебя тут поймаю, - командовал Федя.

       Мария просунулась по пояс, а дальше не шло — сахарница не пролазит. Торчит в окне баба: половина на улице, половина в амбаре. Пацаны влезли на козлы и стали проталкивать её. Вдруг раздался треск — и Мария вместе с рамой вывалилась наружу. Федя матерился вполголоса, потому что рама с гвоздями подрала руки и разорвала на нём рубаху. Витька и Федин сын, Прошка, стояли уже рядом. Все втроём суетились около Марии, пытаясь снять с неё оконную раму.

- Да хрен с ней, давайте скорей уматывать отсюда, скоро люди начнут коров выгонять, и где-то, наверное, сторож тут есть.

       Рама влипла в живот и спину, а по бокам торчала пустыми квадратами. Федька первый начал давиться от смеха, пацаны тоже гигикали, закрывая рот ладонями. Через улицу прошли тихо, ни одна собака даже не гавкнула. Дальше с горы надо было спуститься на Первомайский, где они жили. По дорожке идти побоялись, потому что в это время доярки могут идти на Вревскую ферму. Полезли по обрывам, заросшим камышом и осокой. Мария, зацепившись рамой, барахталась в мочаке и никак не могла подняться.

- Так, - стал распоряжаться примак, - хлопцы, идите впереди и прокладывайте дорогу дамочке с широкой талией. Придерживайте камыши, пока она пройдёт. А я буду сзади подталкивать, туды её мать, застрянет, её и тактором не утянешь.

          Наконец добрались до хаты.

- Витька, ищи пилу, будем освобождать твою сестрицу от деревянной колоды.

- Большая пила сломалась, когда пилили бревно, а маленькая не знаю где.

          Прибежал Федя к Жердевым.

- Ой, Федька, вас отпустили?

- Ну считай, что так. Пила есть у вас?

- Да есть там поганенькая, тупая, как у хозяина зубы. Иди, я сейчас принесу сама.

          Приходит. Сидит Маня в раме , не то смеётся, не то плачет.

- Боже, та хто ж на тебя её натянул?

- Да сама она нарядилась, - отвечал Федя. - С перепугу представила себя королевой Елизаветой, каркас нацепила, а не рассчитала, сколько на него материи пойдёт, ещё надо, чтобы шлейф сзади тянулся. Два пажа уже готовы прислужничать, - кивнул он на пацанов.

          Чёртов Федя, начитанный, много знает непонятного: шлеф какой-то, пажи — это, небось, рабы при королеве.

- Так, держите, хлопцы, крепче, сейчас будем выпиливать Маню из рамы.

          Пила и вправду тупая, помощники, хватаясь за животы, не выдерживают, бегают за хату по малой нужде. Нинка тоже уметелила, ей же не терпится рассказать Митьке про царицу в раме.

          Вспоминаем то далёкое время и говорим, что нужда, холод и голод не были тогда препятствием для здоровой духовной жизни. Наверное, и выжили за счёт того, что несмотря ни на что, было много у нас и смешного, и доброго.

 

Татьяна Быкова

         Федя, прожив с Марией два года как сожитель, уехал с сыном куда-то на Север на заработки. Мария так и не дождалась от него ни одного письма. Вскоре она выйдет замуж за женатого и родит от Мухи ( такая неблагозвучная фамилия была у мужа) двух девочек, одна из которых окажется слабоумной. Муха был ревнивый и совершенно далёкий от юмора тракторист. Всю жизнь, до самой старости, Мария в укромном уголке души хранила память о Феде, весёлом и добром человеке, подарившем ей два года счастливой жизни. А фамилия у Феди была Прокопенко...

********************************************************

Влад Валентиныч # написал комментарий 17 апреля 2015, 05:20

        Мама вспоминала, ее дядя вернуля с войны. Орден, медали...А тут - голод.Жена, надорванная за годы войны, скоротечно скончалась. На нем дети. Кормить нечем. Насыпал немного зерна за пазуху, нашли... судили пять лет лагерей. Детей родные разобрали. Мама Калинину написала. Через два года выпустили. Поздно...чахотка. Прожил еще год и умер. Дети - сироты остались...
Семидесятые годы...На заседании Политбюро поднялся вопрос о ужесточении наказаний за воровство в колхозе. Знаете, кто был против? Брежнев!...
Даже в восьмидесятые таскали подсолнух с колхозных полей на масло...А правление сквозь пальцы смотрело. А почему? Да потому-что плановая урожайность одна... а фактическая - другая, намного больше. Заботы в подсолнечные поля колхозники намного больше вкладывали...