На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Кому за пятьдесят

12 642 подписчика

Свежие комментарии

  • Наталия Перуница
    Вот еще тема для обсуждения -  зачастую нас такими дуболомами представляют! Типа деградация в чистом виде. Только дег...Психологический т...
  • Наталия Комлева
    А что ж это она, бедная, так позеленела и перевернулась?Психологический т...
  • Галина Чужая
    А чего тут искать-то? На первой секунде видно её - у ноги старика.Психологический т...

КУРЬЁЗНЫЙ СЛУЧАЙ... Александра Чернышева

КУРЬЁЗНЫЙ СЛУЧАЙ... Александра Чернышева

КУРЬЁЗНЫЙ СЛУЧАЙ

Арефий Сидоркин, мужчина лет сорока, был, в общем-то, человеком неплохим. Чуть выше среднего роста, круглолиц, широкоплеч. Все черты были, как бы смазаны, заурядны, кроме глаз. Таким глазам позавидовала бы любая женщина. Большие, чуть навыкате, обрамлённые необыкновенно длинными и пушистыми ресницами, они приковывали внимание всякого, кому доводилось с ним общаться. Серого, почти стального цвета, эти глаза смотрели на мир с полу насмешкой, полу иронией.

Обременённый многочисленным семейством, шутка ли сказать шестеро детей, он всё же не растерял своего природного оптимизма, был склонен поюморить, над кем-нибудь подшутить, но так, чтоб не в обиду было. И откуда что бралось?

Но с тех пор, как началась в стране перестройка, всё и вся потеряло стабильность и уверенность в завтрашнем дне, юмор Арефия как-то поувял. Особенно это стало заметно после того, как при очередном сокращении на его, некогда любимом, заводе, он лишился работы и теперь вынужден был перебиваться случайными заработками. Жена его Катерина не работала.

Ей и по дому хватало забот через край. Мало, что нужно всех детей обиходить, ещё и на огороде порядок блюсти приходилось. Куда ж без огорода? Тогда совсем хоть по миру иди. От детей какая помощь? Разве только матери когда по дому пособят. Старшему сыну едва-едва шестнадцать минуло. Остальные – мал, мала меньше.

Да, жизнь скрутила Арефия, как пружину. Невесёлые мысли гуляли в его голове. Упорно искал он выхода из бедственного положения и не находил его.

«Вот ведь какая оказия, - думал он, - чтобы пойти после армии работать на мясокомбинат, так нет, к станкам потянуло. А теперь вот вышвырнули за ворота, и живи, как хочешь. На мясокомбинате, говорят, можно за гроши какие-нибудь косточки приобрести, или там обрезки какие, всё лучше, чем ничего». И так Арефию засела эта мысль «как бы на мясокомбинат устроиться», что он ни о чём больше думать не мог.

Тут ему нежданно-негаданно повезло. Встретил он как-то своего школьного товарища. Не виделись они с той поры, как тот вместе с родителями съехал за Урал в Новый город. Обрадовались встрече, разговорились. Пошли воспоминания. В разговоре выяснилось, что друг Арефия работает на мясокомбинате мастером в колбасном цехе. Узнав о бедственном положении Арефия, тот пообещал устроить его в свой цех. И не забыл, выполнил таки обещание.

Уже через две недели после встречи, Арефий приступил к новой работе. Работа для него была непривычной, это не на станке, где знаешь всё вдоль и поперёк. Но, со временем, Арефий втянулся в работу и исполнял её так же добросовестно, как и на заводе. А уж как он был рад! Наконец-то получил постоянную работу и кончились его мытарства.

Мало-помалу к нему опять стала возвращаться его обычная шутливость. Весело поблёскивая своими выразительными глазами, он пускал в ход свои шуточки-прибауточки, чем смешил всех до слёз. Больше половины работников цеха были женщины. И вот, приглядываясь и присматриваясь ко всему, он с некоторых пор стал замечать странные манипуляции женщин. К концу смены каждая старалась припрятать колбаску, то на голове, чуть ли не вплетая её в косы, то в бюстгальтеры, а иные умудрялись даже в трусики.

Арефий хмыкал, но сам и не думал что-нибудь выносить за ворота. Дома жене рассказывал об этом со смехом. Но жене почему-то было не смешно. Она на это не раз говорила: «Экий ты, право, хоть бы о детях подумал. Глянь-кось, все несут, а ты не можешь».

Говорят, вода камень точит, и доточила его жена, «оскоромился» Арефий. В конце смены, незаметно от всех, сунул за пояс ливерную колбасу. «Авось проскочу, - думал он, - вот-то радости будет детям». К проходной подходил с некоторым волнением. И, как оказалось, не зря волновался. У вертушки проходной, где на посту стояла вахтёрша с ружьём за плечами, вышел небольшой затор. Вахтёрша обыскивала выходящих, правда без особого рвения. Когда очередь дошла до Арефия, вахтёрша взглянув на него, вдруг округлила глаза. Показывая рукой куда-то вниз, она грозно окликнула:

- Эй, мужчина, это что у тебя?! Колбаса?

Арефий опустил глаза долу и с ужасом увидел, что из расстёгнутой ширинки вывалилась колбаса, эдак сантиметров на 20. Он понял, что если сейчас же, сию минуту ничего не придумает, всё, он пропал. Ведь за малейшее воровство рабочему человеку можно было схлопотать срок. Это только те, кто вывозит добро вагонами, неподсудны оказываются. Рука сама машинально скользнула в карман и выхватила перочинный нож. Щёлкнула пружина, сверкнуло лезвие..

- А, это? Какая колбаса? – невинно глядя в глаза вахтёрши, ответил Арефий, - дык, забыл ширинку зстегнуть, вот всё хозяйство и вывалилось. Да у меня этого добра - сколько хошь, девать некуда!

С этими словами он молниеносно отхватил ножом кусок колбасы и небрежно кинул подальше от себя. Вахтёрша побелела, как мел, глаза её закатились, она с глухим стоном рухнула в обморок. Ружьё отлетело в сторону.

В проходной поднялся невообразимый гвалт. Из дежурки уже бежал дежурный караула. Многие, пользуясь суматохой, безбоязненно ринулись мимо упавшей вахтёрши через вертушку, другие, подумав, что Арефий накинулся на вахтёршу с ножом, схватили его за руки и кричали:

- Брось нож! Брось, дурак!

Но на Арефия, как столбняк нашёл. Он с ужасом смотрел на неподвижное тело вахтёрши, всё ещё крепко сжимая в правой руке нож. «Вот так пошутил!» - пронеслось у него в голове. Вскоре прибыла милиция и скорая помощь. Вахтёршу, не приходящую в сознание, увезли в больницу.

В общем, влип Арефий по самую маковку. Незадачливый из него получился «несун». Оставшуюся у него в штанах колбасу изъяли, составили протокол о воровстве и злостном хулиганстве, дело передали в суд. Правда, в тюрьму его не препроводили, но подписку о невыезде с него взяли. Всё время до суда Арефия одолевали тяжкие мысли: «А, ну, как посадят, что будет с семьёй?». Он мысленно клял себя, жену, а пуще всего несуразную жизнь, в которую его бросили, как в пучину, беспорядки и неразбериха в стране, превратили из порядочного, всеми уважаемого человека, в жалкого «воришку».

Он целыми днями молчал, только временами из груди вырывались тяжкие вздохи. Притихшие жена и ребятишки ходили по дому чуть ли не на цыпочках, разговаривали шёпотом. В доме поселился страх. Он разрастался всё больше и больше и уже казалось, что завладел не только душой и телом, но и проник в каждый уголок, в каждую щель. Настал день суда. Накануне Арефия под конвоем отправили в КПЗ, а утром доставили в суд. Народу собралось! – ступить некуда. Весь город облетела эта смешная и одновременно грустная история. Вахтёрша до сих пор лежала в больнице, постепенно приходя в себя от пережитого потрясения. Жена Арефия и шестеро его детей сидели в первом ряду, тесно прижавшись друг к другу.

Катерина испуганно глядела на мужа. Лихо ей было видеть его, в отгороженной от всего зала, клетушке, с приставленным к нему конвоиром. Когда прокурор в своей обличительной речи дошёл до кульминационного момента отрезания известного предмета, в зале раздались сначала несмелые смешки, а потом грянул хохот. Дежурившие милиционеры тщетно пытались навести порядок. Секретарь суда, зажимая рот ладонью, чтобы не расхохотаться, вылетела из зала, якобы по нужде, как она объяснила судье.

Адвокат наклонил голову, и только по вздрагивающим плечам можно было догадаться, что и он давится от смеха. Даже судья, пожилая строгая женщина, с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Прокурор так и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу и растерянно оглядываясь по сторонам.

Когда веселье поутихло, суд продолжил свою работу. Были за-слушаны свидетели, как обвинения, так и защиты.
Адвокат говорил долго, горячо и красноречиво. Он хотел представить это дело, как, пусть и не очень удачную, шутку и больше ничего. Напирал на то, что, мол, товарищ Сидоркин и не помышлял ни о каком воровстве. Он просто хотел пошутить. В ответ на его речь, зал реагировал одобрительным гулом.

Аре-фию дали последнее слово. Он неуклюже поднялся со скамьи и, охватывая весь зал растерянным взглядом, только и мог повторять:

- Граждане-товарищи, пошутил я, пошутил! Разве мог я знать, что вахтёршу удар хватит? Вот, ей Богу! – Арефий даже приподнял руку, как будто хотел перекреститься, - такого больше никогда не повториться! Зал снова загудел. Послышались выкрики: «За что судить?!», «Чо? Теперь и пошутить нельзя?!», «Им чо?! Всё можно? Свои карманы набивать, а мы пропадай?!» и ещё много чего в таком же духе.

Судья молча сидела за столом и про себя решала трудную задачу: «Если судить по закону, - размышляла она, - то ему светит, как минимум, три года отсидки, а если по совести? Конечно, если бы не злостное хулиганство, то дело не стоило бы и выеденного яйца. Много ли он ущерба принёс мясокомбинату? Подумаешь, кусок колбасы? А у него ведь вон сколько ртов. Шестеро детей! Шутка ли?! Вот только бы вахтёрша не предъявила ему претензий».

Так и не найдя нужного решения, судья перенесла вынесение приговора на следующий день, несмотря на протесты прокурора. Он требовал закончить дело здесь и сейчас же. Но судья была непреклонна, и прокурору ничего не оставалось, как смириться. Правда напоследок он не удержался и сказал:

- Там, - он многозначительно поднял палец вверх, - от нас ждут показательного процесса, в назидание всем «несунам» и хулиганам. Всю ночь судья читала и перечитывала статьи Уголовного кодекса. И только после того, как нашла нужное, она облегчённо вздохнула.
Утро следующего дня. Тот же зал, та же плотная толпа людей, то же испуганное семейство Арефия.
- Встать! Суд идёт! – громко возвестила секретарь суда.
При появлении судьи в зале установилась такая тишина, что можно было оглохнуть. Все напряжённо ждали приговора.

Судья откашлялась, пригладила руками седые волосы и начала читать, что, мол, согласно статьи такой-то УК РСФСР, учитывая все обстоятельства открывшегося дела, суд приговаривает Арефия Степановича Сидоркина к двум годам лишения свободы условно

Что тут поднялось в зале! Раздались такие аплодисменты, что от их грохота чуть не повылетали стёкла из окон. Лицо прокурора пошло красными пятнами. Он впился злыми глазами в судью, но та делала вид, что не замечает его. Арефия выпустили в зал. Его сразу окружили родные, знакомые и незнакомые, хлопали по плечу и спине, что-то радостно вопили. Через головы окружающих поймал взгляд судьи, и ему показалось, что она ободряюще улыбнулась ему. «Господи! Есть! Есть ещё на свете ЛЮДИ!» -промелькнуло в голове Арефия. Он вышел из здания суда в окружении целой толпы своих доброжелателей. Судья тем временем удалилась в кабинет, где ей предстояло объяснение с оскорблённым «в лучших чувствах», прокурором.

2015 год.Орск,

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх