ч.1. http://maxpark.com/community/1851/content/3636811
ч.2. http://maxpark.com/community/1851/content/3639206
ч.3. http://maxpark.com/community/1851/content/3642917
Возникает естественный вопрос — «откуда дровишки?», то бишь, шапка?
Я же был в легкой кепочке! Да и ее в Тбилиси не одевал.
Когда на второй день после приезда мы поехали в институт, Моисиади одолжил мне свою запасную шапку - «пирожок». Конечно, она оказалась мне большой и сползала то на одно ухо, то на другое, то на глаза, то на затылок, но мне пока не перед кем было красоваться на улице, а в транспорте, или в помещении я ее снимал.
Однажды, помню, в один из тех первых дней, я, наспех высушив голову и причесавшись, ехал, как всегда, стоя, в битком набитом автобусе. Был сильный мороз, но я все равно снял сползающую на глаза шапку. Доехав и быстренько заскочив в помещение, я, раздевшись, почувствовал, что мне за воротник стекает жидкость. Оказывается, непросохшие влажные волосы у меня сперва замерзли, а потом, в тепле, оттаяли!
В те же дни произошел еще один казус.
Мама очень хорошо вязала и как раз незадолго до всех этих событий связала мне теплый свитер из шерстяных ниток цвета морской волны. Поносив его дня три, я решил постирать свитер, а потом повесил на ночь сушить на кухне.
Когда я его надел утром, оказалось,что свитер так вытянулся, что доходил чуть ли не до колен, а рукава пришлось заворачивать почти до локтей! Я не стал расстраиваться, потому что на улице мне так было даже теплей .
Так вот, эту самую шапку, обмотав ее кашне, я и подложил под голову вместо подушки и, напялив удлинившийся свитер, накрылся моим пальто на «рыбьем меху», и лег спать в тот богатый событиями день.
Вообще-то, для себя я уже решил, что обратно возвращаться не имеет смысла. Институт новый, очевидно, понадобятся лаборанты для открывающихся кафедр, кроме того, еще не потеряна надежда на опротестование, так что надо постараться продержаться какое-то время, а там будет видно.
Поэтому поехал я с утра на почту и отправил родителям фототелеграммы с моими соображениями. Это была очень удобная форма телеграмм - стоила рубль, но в относительно небольшое поле для сообщений я своим убористым почерком, да еще приписками с боков, умудрялся вмещать целые послания.
Рубикон был перейден, так что оставалось всего-ничего :
а как всё это осуществить?
Сохранилась ответная мамина телеграмма,(на грузинском языке), в которой она, согласившись с моими соображениями, предоставляет мне самому решить как поступить, обещая всю возможную с ее стороны поддержку.
Ко дню рождения подоспели деньги от родителей (маме вне очереди дали их на работе за лотерею),так что мы с ребятами «отметили» в общежитии. По этому поводу даже пожарили картошку на масле!
Надо сказать, что все ребята были очень дружные, веселые и толковые!
Пахом все время выкидывал какие-нибудь «штучки» с таким наивным выражением лица и делал такие «голубые глазки», что сердиться на него было невозможно. И у него было любимое выражение: «Ото ж». «Ото ж я бачу...», «Ото ж я дывлюсь - шо цэ такэ!..» Так и звали «Пахом» и «Отож».
Уже прошла экзаменационная горячка, сменились многие соседи и Пахом предложил пойти на разведку - «в какой среде мы сейчас обитаем?» Естественно, его больше интересовал женский состав.
В напарники, почему-то, выбрал меня и мы пошли «на обход». Он звонил в дверь и, если открывали ребята, говорил, что ошибся квартирой, а если открывали девочки — спрашивал, здесь ли живет, допустим, Клава (а она уже точно уехала после первого экзамена), а потом, с расстроенным видом спрашивал, нет ли у них лишней тетрадки.
Пока искали тетрадку, или того, у кого она есть, завязывался разговор, знакомились. Иногда просили попить воду, иногда нас приглашали на чай. Вот так обошли мы с ним весь подъезд, собрали кучу тетрадей, а на воду я уже и смотреть не мог.
Через пару дней мы пошли уже «возвращать» тетради, а заодно и укреплять знакомства.
Занятия должны были начаться в 20-х числах, ректор задерживался в Москве, очевидно, выбивал штаты, или лабораторное оборудование
Короче, пока с устройством на работу ничего не получилось, приближался Новый год и мы с Максимом Дженалаевым, решили подготовить какую-нибудь «концертную программу»
К тому времени, благодаря, кстати, тем самым «обходам», я уже познакомился со студентами, которые играли на инструментах, могли петь, танцевать, или читать стихи.И, главное, не стесняться выйти на сцену! (Кстати,из-за этого многие отказывались принять в концерте участие).
Макс играл на рояле, я играл на скрипке, пел, пела и Валя Шишкина, был и саксофонист, даже ударник, но барабаны одалживали у кого-то. Рояль стоял на сцене огромного актового зала и мы там репетировали. В зал заносили и устанавливали ряды парт, столы и кафедру для лекторов,обустраивая назавтра лекционный зал, но это нам не мешало абсолютно.(См. фото)
Во время перерыва меня подозвал к себе один из мужчин, находившихся в зале и, узнав фамилию, спросил в какой группе я учусь.
Я сказал, что я не студент.
Расспросив меня об итогах экзаменов, он сказал, чтобы я принес свои документы и сдал их в деканат, а потом, подозвав кого-то, поручил ему дать мне временное разрешение на проживание в общежитии!
Это был сам РЕКТОР - ПОЛЕТАЕВ СТАНИСЛАВ ДМИТРИЕВИЧ!
(на фото- слева, с проректором А.Рахишевым)
Этот человек для меня всегда с Большой буквы и я еще расскажу о нем, но тогда от неожиданности я кроме «Спасибо!» ничего произнести не мог.
В эту ночь я, наконец, после 22 дней нелегального проживания в общежитии, уже спал спокойно.
На другой день я отнес документы в деканат и, все еще нелегально, прошел на первую лекцию - по нормальной анатомии, которую читал проректор Рахишев. Студенты должны были быть на лекциях в белых халатах и шапочках. У меня, конечно, их не было, поэтому, чувствовал себя неуютно.
А когда 29- го декабря, за три дня (опять 3 дня!) до Нового, 1965-го года, меня зачислили кандидатом в студенты и официально допустили к занятиям и в общежитие, первое, что я сделал - это послал телеграммы родителям. Уцелела только эта русско-грузинская телеграмма к папе.
С тех пор прошло полвека.
«Мечта» - это что-то более «высокое», но есть у меня «очень сильное желание» иметь хоть едва различимую, официально не заверенную ксерокопию той странички приказа по ЦГМИ, где меня зачисляют в «кандидаты».
Я уж не говорю о другом приказе в средних числах марта 1965-го года (почему- то помню число 13, в тот день был день рождения моей подруги), когда мне, сдавшему сессию на «отлично», в деканате сообщат, что несколько кандидатов зачислены вместо отсеявшихся после экзаменов студентов.
Я бы эту копию еще 50 лет бережно хранил вместе со «Справкой»
Свежие комментарии