Я – конструктор
Прямая линия
Третий день пытаюсь изложить материал так, чтобы было понятно не специалисту. Очень сложно упростить…
Вот что получилось…
Как я уже приводил ранее, перевели меня в конструкторский отдел завсектором. И целый год обещали план на меня не спускать. (В план отдела мой оклад не входил).
Вот на этом фото часть сотрудников конструкторского отдела
Стоят слева направо:
Маркин Владимир Фролович – зам начальника КО-2. Конструктор посредственный, большей частью специалист по женщинам. Да и порядочностью не отличался…
Артемьев Валерий Петрович – начальник КО. Сильнейший конструктор, прошедший все этапы становления. Ученик моего отца, был у него замом, когда отец был начальником этого отдела. Однако – авторитарен, груб с подчиненными, руководил по принципу – «я начальник, ты дурак!». Или – «тот прав, у кого больше прав». Жаль, что отец человечности его не научил…
Атязов Эгамберган. Конструктор первой категории. Работал с завсектором Раджабовым Тургуном в его секторе (нет на фото). В девяностых Атязов работал у меня в КБ, когда я работал Главным Конструктором в электродепо «Узбекистан».
Сатвалдиев Обид – завсектором. Конструктор посредственный. От задания – ни на шаг! Инициативы – ноль. Работы поручали простые и самые дешевые. С трудом на них план выполнял. Зато и нареканий и проколов не было.
Ваш слуга – собственной персоной. Завсектором, без плана. Кот в мешке…
Акки Исмаил – конструктор от Бога! Хобби – свидетельства об изобретениях. Завсектором. Я еще напишу о нем. Когда третировали турок-месхетинцев – подался с семьей в Крым. Сейчас на пенсии.
Сидят женщины отдела. Калькировщицы, деталировщицы, машинистки…(это часть нашего отдела).
Не знаю, что там насчет меня Артемьев с Маркиным решали, но вызвали меня в кабинет и заявили, что мне поручается разработка конструкторской документации на поточно-механизированную линию разборки-сборки барабанов хлопкового ворохоочистителя. И по срокам – как раз год отпущено.
Взял я задание и пошел с ним знакомиться.
Это была первая ПМЛ для нашего института, поэтому более безграмотного задания я еще не встречал.
Вообще то, любая поточная линия применяется в массовом и крупносерийном производстве. В лаборатории это сообразили, но годовую программу капитального ремонта определили элементарно. Взяли эксплуатационный срок изделия и помножили на программу выпуска заводом-изготовителем. И получилась изрядная цифра. Вот ее то и заложили в экономическое обоснование.
Но тогда выходило, что каждый год нужно было собирать ворохоочистители по всей республике и везти на специализированное предприятие, которое еще нужно было спроектировать и построить. А вот про это в задании – ни слова.
Вот и вышло, что сама линия предназначена для районных ремонтных предприятий сельхозтехники.
Я уже описывал, как мне приходилось уточнять у науки техзадания. Тем более, что тот завлаб дослужился до замдиректора института по науке. Поэтому я хотел попробовать решить данный вопрос с наименьшими издержками для производства.
Прежде всего, разработал я план выполняемых работ, куда вошло:
1.Изучение состояния вопроса, спецлитературы, справочников, инструкций и прочего.
2.Изучение операционного технологического процесса на ремонт барабанов.
3.Нормирование работ по этим техпроцессам.
4. Расчленение на необходимое количество операций примерно равной или кратной продолжительности.
5.Расчет оборотных заделов и накопителей для них.
6.Выбор схем, приводов и механизмов. Обоснования и расчеты.
7. Выбор схемы ПМЛ и ее обоснование.
8.Оформление технического предложения.
9.Защита на техсовете в ЦОКТБ
10.Защита на ученом совете.
Месяца три я изучал теорию и делал соответствующие расчеты. Затем сам нормировал операционные техпроцессы, так как без норм времени выполнение работ было бы невозможно. На это ушло более месяца. А на все остальное ушло месяца четыре.
И вот что у меня получилось
Вытянул я эту ПМЛ вначале в длину согласно программе, и концы ее вылезли с обеих сторон типового цеха метров на двадцать. Вот поэтому решил укоротить и принять такую схему, как на рисунке.
Затем решил отказаться от всех электроприводов, редукторов, цепей и прочих атрибутов и применить пневмоцилиндры. В расчете на пневмосистему (воздух давлением 3-5 кг/см 2) цеха. И использовать склизы и рольганги.
Согласно представленной схеме работа должна была производиться следующим образом:
-Тележка с барабанами подается в начало линии, где с помощью крана-укосины барабаны устанавливаются поочередно на подставки, размещенные на склизе. И с помощью пневмоцилиндра продвигаются в сторону стенда съема корпусов подшипников.
При перемещении, крайний барабан падает в захваты стенда, где срабатывает конечный выключатель, стенд спрессовывает оба корпуса и, выбрасывает барабан дальше и отключается. Корпуса с подшипниками падают в контейнеры.
При этом включается следующий цилиндр, толкающий подставку с барабаном на первую позицию разборки.
Но при этом выталкивается подставка, находящаяся на посту ранее, которая цилиндром проталкивается по склизу.
Если следующий пост занят, то подающий цилиндр не срабатывает и подставка проталкивается в накопитель оборотного задела…
Вот так по всем постам разборки, и в обратном порядке – сборки.
Так получилось, что перед защитой на техсовете, в ЦОКТБ в отдел зашел директор, Терентьев Виктор Владимирович. Он прошел в мой угол, где у меня были развешаны листы со схемами и чертежами, и спросил, как у меня идут конструкторские дела. Я показал ему свои схемы.
Он отправил начальника заниматься своими делами, сел поплотнее и распорядился рассказать подробно. Я ему тогда больше часа все пояснял и отвечал на его вопросы.
Он, в принципе, одобрил схемы и ушел из отдела.
Наступил день защиты в ЦОКТБ. Я представил все расчеты, обоснования, схемы, чертежи, варианты и прочую необходимую документацию.
Я закончил, и в кабинете наступила тишина!...
Потом завлаб сказал
-Но ведь это полнейшее отклонение от техзадания!
На что Гойхман возразил
-А по существу проекта что-нибудь будет?
По существу ничего не было. Правда, выступать тоже никто не стал.
Решили, проект принять. Техзадание скорректировать.
На следующий день я забрал протокол, подшил в скоросшиватель и стал готовиться к ученому совету, который был назначен через неделю.
А дальше мне не повезло. У Терентьева случился инфаркт, и его увезли сначала в клинику, а потом в Москву, где партийные бонзы лечились. И вместо него остался зам – Чернов Борис Александрович.
Наступил день защиты на ученом совете. Я пришел в кабинет Чернова на полчаса раньше, накнопил свои схемы и чертежи, разложил на столике пояснительную записку (изрядный фолиант), все расчеты и пояснения к схемам.
К назначенному времени весь состав ученого совета собрался. Я начал свой доклад.
Докладывал где-то с час.
Потом Чернов спросил
-Вы все сказали?
-Да.
Он никому не дал слова, и выступил сам?
-Перед вами, товарищи, пример халатного, я бы сказал – преступного отношения к порученной работе! А все это произошло из-за высокого мнения о себе так-называемого конструктора, который и проработал то конструктором без году неделю! И уже посчитал, что имеет право игнорировать техзадание, выданное лабораторией.
Этот товарищ посчитал, что он умнее кандидата наук, который техзадание разработал, и другого кандидата, который его подписал, и заместителя по науке института, который это задание утвердил!
Ладно, если работа стоила бы того! Но выполнена она безграмотно. Автор не знает, что это ПОТОЧНО-МЕХАНИЗИРОВАННАЯ ЛИНИЯ! А раз так, то она должна быть ПРЯМАЯ.
Наступила тишина… Я смотрел на сотрудников, которые присутствовали на техсовете в ЦОКТБ. А вот они то на меня и не смотрели… И про протокол никто ничего не сказал.
-Борис Александрович, я потратил восемь месяцев на изучение исходных материалов, расчеты, обоснования. Вы же перечеркнули все несколькими фразами. Давите? Авторитетом? Накопленным багажом? Я не кандидат, но знаю, что ПМЛ не обязательно должна быть прямой. Могу доказать, у меня есть типовые ПМЛ в альбомах.
-Нам ваши доказательства не нужны. Все что можно, вы и без этого доказали!
Я сделал последнюю попытку, сказав, что Виктор Владимирович этот вариант видел.
-Сейчас Я директор! И тоже его вижу!
Видно, посчитал, что директор больше в институт не вернется
Я, молча, снял все схемы и чертежи, свернул в рулоны, собрал документацию, и пошел к выходу.
-Вы куда? Ученый совет еще не кончился!
Я даже не оглянулся.
На следующий день меня вызвал к себе Гойхман и передал протокол ученого совета. Он рассказал, что Чернов потребовал, чтобы меня наказали строжайшим образом. Но ему подсказали, что это можно сделать только через «Областной Комитет Народного Контроля». Да, к тому же, работал я вне плана отдела.
Чернов рвал и метал. И в протоколе указали, работу мне не засчитать, поручить выполнение завсектором КО-2 Раджабову Тургуну, потребовать разработать документацию за три месяца, при срыве срока – наказать руководство отдела КО-2.
Раджабов, наученный моим горьким опытом быстренько сляпал цепной конвейер, согласно задания, не внеся в него ни одной свой мысли. И получилось вот это
Только цепь применил не ту, что надо
Присобачил вилочные кронштейны на пластинах и стал ждать результата.
Я видел, что это не будет работать! Но после всего, кто бы меня слушал?
Все так и получилось. Шаг цепи был мал, звездочки на валах парами сидели на прессовой посадке, на шпонках. Происходило постепенное набегание и цепь рвалась со страшным грохотом. Или слетала со звездочки. Он еще умудрился всего две цепи поставить!
Да, еще - как было барабаны с торца разбирать? Их только перемещать и можно было!
А у меня в шкафу лежал справочник по проектированию цепных передач.
У нас экспериментальный цех был, так вот, там это не уместилось, а на улице конвейер метров на двадцать за цех вылез.
Сроки шли, конвейер не работал. А тут и директор на работу вышел.
Сижу в отделе, забегает, выпучив глаза, Маркин и говорит, что меня директор к себе вызывает. Страшно разгневан. Увидел конвейер и чуть протез не сломал, ногами топая. Таким его еще не видели!
Я нагрузился своими материалами и пошел к нему в кабинет. Он даже не обратил внимания, что у меня в руках, что-то есть. И прямо с порога стал на меня кричать, что, как я мог такую чепуху сделать! Ведь я ему другое показывал!
Выслушав его тираду, подождав, пока он успокоится, я ему все и объяснил. И показал все протоколы, все расчеты и схемы. Он забрал все материалы, а меня отпустил.
На следующий день вышел приказ
Чернову, Первушевскому (завлаб), Артемьеву (мой шеф), Гойхману (Главный инженер ЦОКТБ), Раджабову (исполнителю), объявить строгий выговор. Остальным, подписавшим протокол ученого совета – выговор, мне же – указать на отсутствие принципиальности в данном вопросе…
Мог бы, конечно, оспорить…да не стал.
Продолжение следует…
Свежие комментарии