Ночные рассказы... Три столицы
У меня нет мысли привязывать свой рассказ к сегодняшним событиям. Пишу,как было лет тридцать пять назад и как сам помню….
****
Закончил я разработку техдокументации на капитальный ремонт широкозахватного опыливателя ОШУ-50, и нужно было ехать собирать рецензии. И назначили мне города Кишинев и Львов.
Как всегда, билетов на самолет не было, и мне, какими-то путями, пробили по перечислению два билета. Из Ташкента в Кишинев, а из Львова - в Ташкент.
Упаковал я три здоровенных альбома с документацией в пакет, покидал в портфель командировочное барахлишко и вылетел в Кишинев.
Прилетел утром и часов до трех дня пытался устроиться в гостинице. Мест, как всегда, не оказалось.
Делать нечего. Поехал в «Молдсельхозтехнику». Пока нашел, время к пяти вечера приближается. Звоню в приемную, секретарша соединила с замом. Объяснил цель своего визита.
Зам сказал, что сейчас конец рабочего дня, что бы завтра приходил. А я ему говорю, что мест в гостинице нет, и ночевать мне негде. Он сказал мне, чтобы подождал на входе.
Минут через пять выходит женщина и говорит, что она комендант. Подает мне временный пропуск и приглашает идти за ней.
Под первым этажом в здании были полуподвальные помещения, и в одном из них была гостиница, или что-то вроде нее. Комнаты обставлены хорошей мебелью, с холодильником и санузлом. Даже душевая была.
Заправила она мне кровать и попросила после двенадцати не приходить, так как охрана может и не открыть.
Наследующий день пришел я к этому заму, показал свои альбомы. А он мне говорит?
-Да, работа серьезная. Но ничего подписывать я не буду…
-Почему?
-А что бы мне потом не сказали, вон, молдаванин глупый, не знает, куда уж свою подпись тиснуть.
-Эт почему же глупый?
-Молод ты еще, поживешь с мое – узнаешь!
-А мне то, что делать?
-Езжай в мастерскую по ремонту этих опыливателей, там тебе подпишут. Еще весомей будет…
-А там начальник не молдаванин?
-Начальник молдаванин, а Главный инженер – хохол. Вот ты к нему и иди. Я ему сейчас пару строк черкну.
Написал он записку, с тем я и ушел.
Пошел я на автостанцию, купил билет и поехал в тот поселок, где эта мастерская располагалась. Доехал, нашел, пришел к Главному инженеру. Поясняю, что мне нужно.
А тут открывается дверь и входит директор этой мастерской. Ну, думаю, труба! Тоже не подпишет.
А он сел за стол и стал альбомы внимательно просматривать. А потом и говорит
-Уж больно у вас тут заумно, нам такой техпроцесс край, как нужен. Но, боюсь, в таком изложении наши рабочие не поймут.
-Это изложено по ГОСТу на Единую систему технологической документации. А в альбомном изложении года через два выйдет.
-Года через два…. А нам сейчас нужно.
А я, когда уезжал, захватил на всякий случай папку с черновиками, где для Ботьевой без всяких заморочек писал. Чтобы спорные вопросы решать проще было.
- Я ему говорю
-Есть у меня черновики. Там все просто изложено. Без всяких ГОСТов. Если у вас есть молодой технарь, он за неделю перепишет. А чертежи сфотографируйте.
Директор обрадовался такому предложению. А потом спрашивает, что я завра делать собираюсь. Выходные ведь. Говорю, назад, в Кишинев поеду.
-Что тебе в Кишиневе делать? Поживи у меня пару дней.
Я и согласился.
А вечером он заходит и ставит на стол какой то ящик. Открывает, а там мензурки. Достает длинные фужеры и наливает с каждой мензурки грамм по тридцать и говорит
-Сейчас дегустацию делать будем…
-Какую дегустацию? Я только в бормотухе разбираюсь!...
-Вот это мне и надо. Значит вкус не «замылен». Пробуй по глоточку. Только не глотай сразу, а смакуй…. И отбери три самых лучших, по твоему мнению.
Попробовал я из всех фужеров, и отобрал три самых приятных, на мой вкус.
Сполоснул он фужеры, закрыл ящик и вышли мы с ним в сад. Сидим, беседуем, а я все думаю, кормить то он меня будет, или нет?
Часа через полтора он снова зовет в погреб. Наливает в три фужера из отставленных мензурок и просит отобрать самое лучшее вино. Попробовал я все три, и отставил один фужер. Он обрадовался, как ребенок. Аж в ладоши захлопал.
-Чем же оно тебе понравилось?
-Да не знаю. Интуитивно, как то. Духман какой то особый…
-Эх ты, дяревня! Не духман, а букет!
-Может и букет. Только я не дяревня, а анжинер НИИ…
-Вот, вот! Сразу видно…
А дело вот в чем было. Как то несколько лет назад привезли ему контрабандой ветку. Толи из Италии, толи из Франции Он ее пестовал, лелеял и вырастил этот сорт винограда. И вино из него сделал. Вот на него я и вышел случайно. И этим его очень порадовал.
Наутро мы с ним по доброму простились, и я уехал в Кишинев.
В те дни в городе, на каждом углу, продавали вареную кукурузу. Как у нас шашлык, или в России семечки. И еще мамалыгу в бумажных кулечках, в которую втыкали дощечку, как у нас в мороженое. Люди покупали, ели на ходу, на остановках, на скамейках. Но, ни одной кочерыжки, ни одной бумажки я на земле не видел. Во, народ!...
Поел я мамалыги на конечной остановке автобуса, закусил кукурузой и решил до места идти пешком. Иду, вижу магазин марочного вина. Решил зайти посмотреть.
В магазине в главном зале - вина на витринах, а в стороне вход в полуподвальный зал. Зал дегустации назывался. И объявление - дегустация бесплатно. Но правило, нужно при уходе купить бутылку вина. Спустился я в зал, считая себя после всего «опытным дегустатором».
Перепробовал марок десять. Но такого, как у директора, не нашел. Зато нашел одну марку, которая мне очень понравилась. Вино степью пахло. Этот запах я хорошо помнил.
Вышел я из зала, купил две бутылки этого вина, и мне их положили в красивые коробки. А на улице зашел в продуктовый магазин и купил батон, молдавский сыр и сливочное масло.
Пришел в гостиницу, тем и поужинал.
Наутро стал собираться. Позвонил комендантше и попросил рассчитать за жилье. А она говорит, что у них за жилье не платят. А я, не подумав, говорю, что и мне в нашей бухгалтерии тоже не заплатят.
Часа через два приходит комендантша и приносит квитанцию из гостиницы, что от них была недалеко.
Поблагодарил я ее, сбегал в подарочный магазин и купил духи «Красная Москва». Лучше тогда все равно не было. Положил под подушку. С тем и уехал.
Билета на самолет до Львова, как всегда, не было. Но отец перед отъездом мне говорил, что можно доехать поездом, через Одессу. А мама услышала и попросила в Одессе найти своего школьного товарища.
Приехали в Одессу к вечеру. На привокзальной площади нашел горсправку, где мне сразу адрес сказали. Спросил, как туда добраться, но тетка что-то пробурчала нечленораздельное, только цифры и услышал.
Сел на троллейбус с таким номером и привез он меня на Дерибасовскую. На самый верх.
Пошел вниз, чую, что куда-то не туда иду. Решил спросить.
Навстречу шла пожилая тетка. Вот я и спросил у нее, как найти этот адрес. Она стала мне объяснять. А тут еще одна дама подошла, помоложе, и стала ее поправлять. Они заспорили. Еще мужик вклинился.
Стоят они, спорят, а про меня совсем забыли. А тут идет старик, взял меня за руку, отвел шагов на двадцать, остановил такси. Сказал, что-то таксисту и предложил в машину садиться. Сказал, довезет до места.
Тот и привез меня по этому адресу. Хотел я заплатить, а он говорит, что уже заплачено. А я про себя подумал, что наш водила в таком случае и с меня бы плату за проезд содрал.
Улица была тихой. С булыжной мостовой. Лишь изредка трамваи ходили.
Передо мной были высокие ворота. Зашел я в эти ворота, а там четыре двухэтажных дома во двор подъездами выходят. А на каждом доме табличка висит с фамилиями жильцов. А на одной – фамилия маминого одноклассника – Воропаев Василий Пантелеевич, квартира такая-то.
Поднялся на второй этаж, позвонил.
Открыла старая женщина, очень строгого вида. Я спросил, здесь ли живет Воропаев. А она ответила, что его дома нет, будет завтра и двери закрыть собирается.
Тогда я попросил кого-либо из домочадцев. Она стала звать какую-то Галю, но сама от дверей не отходила и смотрела на меня очень подозрительно. Вышла женщина средних лет, и сказала, что Василий Пантелеич уехал на море, бычков ловить. Завтра к вечеру приедет.
Тогда я вытащил из кармана фотографию и спросил у нее, узнает ли она на ней кого-либо. Она посмотрела и руками всплеснула. Узнала своего мужа, которому четырнадцать лет было. А я ей говорю, что вон та девочка – моя мама. И еще фото показываю, военных лет. Она и там одно фото узнала. В их семейном альбоме было.
Напоили меня, накормили, и спать уложили. И мое вино кстати пришлось. А подозрительная бабка еще несколько раз в мою комнату заходила. На всякий случай, наверное.
Наутро приехал жених их дочери на машине. И решили они мне Одессу показать.
Происходило это так. Он вез нас на машине до исходного места, а потом мы шли пешком. И по пути Света мне рассказывала о тех местах, которые мы проходили. Была она большим патриотом своего города, и знала о нем практически все. Прошли мы и по Дерибасовской, и по «Тещиному мосту». Были на знаменитой лестнице, и на привозе. И еще во многих местах.
В оговоренном месте жених ждал, поэтому знакомство много времени не заняло.
Повезли они меня на элитный пляж. У жениха какие-то связи были, и нас беспрепятственно пропустили, прямо на машине. Пляж представлял собой парк с кафе и рестораном, и с каменными перилами у обреза воды. Потом, собственно, сам пляж, а дальше такой же парк.
Стоим мы у перил, а Света предлагает искупаться. А на мне семейные трусы, да еще с карманом, пришитым для денег. (С Душанбе только так и хранил). Думаю, как отвертеться. Смотрю, а внизу волнами прибило бумажки, дощечки и разводы масляные, радужные.
Нет, говорю, я в такой воде не купаюсь. И что все в Черном море находят? Приезжайте к нам, свожу на Чардаринское водохранилище. Те же чайки, кругом вода, других берегов не видно. Только синь, вода чистейшая, внизу рыбу видно. А сазаны, усачи, белые амуры по десять, двенадцать килограмм. (Василий Пантелеевич приезжал, и отец его на плотину возил, где с водохранилища вода в Сырдарью сбрасывается. Туда самолет АН-2 летал, рыбаков возил. Пять рублей билет. И там Пантелеич пять сазанов поймал по восемь, десять килограммов).
Они вначале здорово рассердились, но потом поняли, что я шучу.
Приехали домой. А тут с рыбалки и Василий Пантелеич приехал.
Немного о нем. Воевал, полковник, много боевых наград. Из всего класса, два мужика осталось. Он один из них. И треть одноклассниц погибли. На радисток в разведшколе учились, кто по здоровью прошел.
Василий Пантелеевич очень обрадовался. Быстро соорудили стол. Но мне уезжать уже надо было. Как они не уговаривали, я не соглашался. Ведь не знал, что меня в Львове ждет.
Наконец жених говорит. Ладно, повезем на вокзал. Все равно не уедет. Билетов из Одессы на две недели вперед нет.
Привезли они меня на вокзал, и договорились, что, если я не достану билет, то приеду на такси. Но я их уверил, что уеду.
Билетов, в самом деле, не было. Народу тьма. Все ждут, может, кто-либо сдаст.
Смотрю, в окошке администраторша скучает. И никого нет. Подошел к ней, вроде спросить что-то. И начал говорить, что попал в очень скверное положение. В командировке, на самолет их Кишинева во Львов билет не достал. Посоветовали сюда ехать и отсюда во Львов добираться. Второй день на вокзале болтаюсь. Билет то всего один нужен. Хоть в общем вагоне.
Помолчала она, а потом говорит, чтобы через час подошел.
Подошел через час. Дает она мне билет в купейном вагоне, стоимостью в пятнадцать рублей. Даю пятнадцать рублей и двадцать пять отдельно.
Она посмотрела на меня поверх очков, и головой покачала. И назад четвертак протолкнула. И осталось мне только извиняться.
Ночью объявили посадку на поезд. Нашел свой вагон. А в него никто не садится. Постучал в окно. Выглянула проводница. Показал билет. Она дверь открыла.
В купейном вагоне ехало нас всего четыре человека. Все в разных купе.
Утром приехали во Львов. Вышел я на привокзальную площадь. Спрашиваю у первого встречного, как доехать до завода Львовсельмаш. Он говорит, чтобы садился на такой-то трамвай и ехал до конца. Сел я на этот трамвай. Приехал на конечную остановку. Вышел из вагона и спрашиваю пожилого мужчины о местонахождении завода. А он меня назад отправляет. Говорит, не доезжая одной остановки до вокзала.
Я ему говорю, что меня оттуда сюда направили.
А он мне говорит
- Вы еврея от лиц другой национальности отличить можете?
-Конечно, могу…
Тогда езжайте, туда, куда я вам сказал. И ждите еврея или еврейку. Вот у них и спрашивайте. А то долго будете по городу кататься…
Я так и сделал. Оказалось, что завод был за три квартала от этой остановки.
Пришел на завод. Обратился к Главному инженеру. Пояснил цель моей командировки.
Тот вызвал начальника техотдела. Стали они листать мои альбомы. И говорят, что им не меньше недели нужно, чтобы со всем этим ознакомиться.
Я спросил насчет гостиницы. Они стали говорить, что из-за алкашей поляков и проклятых москалей свободных номеров в гостиницах нет. (Полякам во Львов въезд был свободный, они приезжали, закупали в большом количестве фотоаппараты, часы, лампочки, утюги и прочую быттехнику. И пили много…очень).
Один сел за телефон, а я им говорю, что, если затянется на неделю, то я может к родным в Новоград Волынский съезжу, повидаться. Они обрадовались и уверили, что к моему приезду все будет в порядке.
Оформил я прибытие и ушел с завода.
Поезд уходил ночью. И весь день пришлось сидеть на вокзале.
Рядом с вокзалом был пивбар, с автоматами по отпуску пива. Никаких обменных пунктов не было, а нужно было опускать монету в двадцать копеек. Поэтому народу было мало. По моему, сделано это специально было.
И в округе за километр ни в одном магазине денег на монеты не меняли. Зато пиво было, что твоя сметана. Выпил я пива на сорок копеек, а монет больше и нет. А на вокзале игральные автоматы стояли. Там мужик деньги менял. Но давал, гад, по одной двадцатикопеечной монете с рубля или с трешки. А остальное полтинниками или другого номинала. Я раз разменял. Проиграл, Еще разменял, снова проиграл, а на третий раз монетки то из аппарата и посыпались. И насыпалось пятнадцать рублей. И все, двугривенными. Меняла меня подзывал к себе, но я ему показал дулю и ушел с игрального зала.
У пивбара топтались три не старых мужика. Я им разменял три рубля, чем вызвал бурный восторг. Зашли мы в зал, взяли пиво, встали за стойки. И тут я пожалел, что с ними связался. Все разговоры у них были, как они поляков оттягивали и москалям пакостили.
Захотелось от них избавиться. Сказал, что хочу в туалет. Они засмеялись, и сказали, что на вокзале все (именно все и враз) туалеты на ремонт закрыты. Чтобы эти поляки с москалями в штаны дули.
Так что делать, спрашиваю. А они мне говорят, чтобы отошел подальше вперед или назад состава и дул.
Говорю им, что в окно вагона видно будет. А они мне, вот ты и клади на них…
Вышел я с пивбара, смотрю, и в самом деле, ни одного туалета. Думаю, пройду подальше, за тепловоз. А тут смотрю, две огромные очереди. В одной мужики, в другой - женщины. Очереди у пакгауза. Железные двери внизу. По лестнице спускаться надо. Между дверьми – бетонная перегородка. Вот туда народ и ходил. Мужикам то проще, а вот женщинам – сложнее, поэтому и очередь медленней двигалась.
Кому от этого хуже было. Думаю, руководству вокзала. Убирать все это…
Наконец сел в поезд, и утром прибыл в Новоград Волынский.
Встретили меня хорошо. Правда, шурин только на второй день приехал. Он там, в химвойсках служил, майором в звании.
Один раз пошел пройтись по магазинам. Захожу в один, посудный. В зале – никого. Только продавчихи в одном месте собрались и беседуют
Стал я посуду смотреть. Тут одна ко мне подошла и спросила, что я ищу, и откуда приехал.
Из Ташкента, говорю. В командировку. А ищу кофейный сервиз. Но, видно у них такого нет.
Она засмеялась и говорит, что для кого нет, а для кого есть. Нужно только хорошо посмотреть. И кричит подругам, чтобы к нам шли.
Они подошли и спрашивают, как мы землетрясение пережили. Я это все им красочно описал, под их ахи и охи.
Тут зашла пожилая женщина. Видно, не украинка. Постояла немного и стала просить подойти к ней. Никто даже и не обернулся в ее сторону. Она постояла и ушла.
Настроение у меня испортилось, и я культурно свернул беседу.
Пока они упаковывали мне кофейный сервиз, я вышел, и в соседнем продмаге купил им всем по шоколадке, чтобы обязанным не остаться.
Через неделю родня меня проводили и посадили на поезд. Во Львов поезд приходил ночью. Шел он мимо Львова, к польской границе. И дальше, на Варшаву. Я попросил проводницу в Львове меня разбудить. Просыпаюсь, вижу, какая-то большая станция. Спрашиваю через окно, что за станция. А мне говорят, что Львов. Хватаю вещи, и бегом в тамбур. Но все же спросил проводницу, почему она меня не разбудила. Она только и ухмыльнулась в ответ. Хотел дать ей по рылу и спрыгнуть с поезда, да на женщину рука не поднялась…
Прыгал на ходу, так как от вокзала отъехали метров на четыреста. Хорошо, что состав медленно ход набирал.
На заводе , как и договаривались, рецензии мне сделали. Оформил я командировочное предписание и убыл в аэропорт.
Пошел к кассам… и как всегда, билетов нет.
Прошу кассирш вернуть деньги, чтобы попытаться поездом уехать. Снова отказ – билеты куплены по перечислению.
Ну, думаю, совсем пропал. Смотрю, в одной кассе сидит толи армянка, толи грузинка. Подошел, сказал про сложившуюся ситуацию. Она стала куда то звонить. Потом говорит, что сделает билет на самолет, летящий в Москву. Из Европы. И, что если бы стоимость билета хоть на рубль не совпала, то этого сделать было бы нельзя.
Вечером прилетел самолет. Было нас человек двенадцать транзитников. Пришел какой-то мужик. Собрал билеты и повел к самолету. Только багаж весь сдать пришлось. Как я не просил портфель оставить, не позволили.
В самолете кресла стояли лицом к лицу. И между ними – столик. Лежали иностранные журналы. Стюардесса пошла с подносом, предлагая виски, коньяк или водку. Я оглянулся и увидел, что сопровождающий отрицательно головой покачал.
Но журнал я все-таки спер.
Прилетели в Шереметьево. Там к нашему самолету подъехал «Икарус». Подогнали тележку с нашим багажом. Смотрю, на моем портфеле два отпечатка ботинка. Видно, что не случайно наступили. Два, ведь. Естественно, кофейный ГДРовский сервиз в хлам! Остались три блюдца, две чашки и молочница.
Посадили нас в автобус и повезли в Домодедово. А там сразу к самолету подогнали.. Утром самолет прибыл в Ташкент.
Вот такая была командировка в три столицы. В столицу Союзной Республики, в столицу Юмора, и в столицу западной Украины…
Продолжение следует….
Свежие комментарии