Устный счёт. Размышления о ЕГЭ и о Российском образовании

Устный счёт или синдром трёх сосудов

В наше время, реформы образования вносят такие крутые изменения, что за ними сложно не только уследить, но чаще всего они повергают просто в шок как профессионалов, так и простого обывателя. Креативность зашкаливает, а вот качество образования неуклонно падает вниз. И сегодня мне хотелось бы поговорить об опыте великого педагога дореволюционной России из школы которого вышли такие знаменитые ученики как: художники Богданов –Бельский Н.П., Петерсон Иван, Никонов Тит, Богданов И. Л. — инфекционист, доктор медицинских , член-корреспондент АМН , Синёв Н. М. (1906—1991) — доктор технических наук, , заслуженный деятель науки и техники РСФСР, и многие другие. Уникальные методики, созданные этим талантливым человеком успешно использовались в советское время, вот только имя его незаслуженно умалчивалось. Хотя реальный портрет великого учителя дореволюционной России мы помним с детства по живописному полотну его талантливого и знаменитого ученика художника Николая Петровича Богданова-Бельского.

 

 Есть буддисткая притча о трёх типах слушателей, и говориться в ней, что однажды к Будде пришёл человек и задал вопрос. Но Будда сказал, что прямо сейчас, дать ему ответ он не может. Тогда человек, стал допытываться, по какой причине просветлённый игнорирует его. И Будда ответил, что прямо сейчас человек его не услышит, чем заставил его сильно  удивиться. Тогда Будда добавил: « Есть три типа слушателей. Первый тип, как сосуд, повёрнутый вверх дном. Можно отвечать, но ничто не войдёт в него. Он недоступен. Второй тип слушателей, подобен сосуду с дыркой в дне, и хотя он находиться в правильном положении - из- за дырки в дне, вся вода рано или поздно выльется из него. Поэтому, только, кажется, что он наполняется, но это на мгновение, сосуд всё равно останется пустым. И наконец, есть третий тип слушателей. У такого сосуда нет дырки, он не стоит вверх дном, но он полон отбросов. Вода может войти в него, но как только она попадёт в него, сразу испортиться».

Как мне кажется, сегодня наше образование именно страдает «синдромом трёх сосудов». В год культуры приходиться говорить, о том, что при нашем шестиуровневом образовании, абсолютно не прививаются нормы морали и нравственности, а значит и сама культура становиться изгоем в современном обществе. В погоне по созданию свободной и раскрепощённой личности, мы так увлеклись, что не заметили как создали распущенного, поражённого пороком вседозволенности, ленивого и узкомыслящего монстра с гипертрофированной наклонностью к гедонизму. Взяв за основу западную модель обучения, мы разрушаем собственную идентичность.

И сейчас мне хочется обратиться к нашему национальному опыту по обучению не просто грамотного специалиста, а действительно гармонично развитой личности…В наше время когда реформы образования могут вызывать лишь нервное потряхивание

Картина Н.П. Богданова-Бельского «Устный счёт. В народной школе С.А. Рачинского» . На доске записан сложный пример, вряд ли сегодняшние современники, его смогут сразу решить даже с калькулятором. Но крестьянские дети очень увлечены процессом, ни одного равнодушного.

Сергей Александрович Рачинский профессор Московского университета, ботаник и математик Член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук, после конфликта с администрацией в 1867 году уходит из университета и пять лет живёт в Москве на доходы от своего поместья и гонорары статей в московских научных журналах, в это время он знакомиться сЛ. Н. Толстым, П. И. Чайковским, с братьями Аксаковыми, семьёй В. Ф. Одоевского, и историком В. И. Герье. Беседы с Л. Н. Толстым направляют его внимание к проблемам народного просвещения. В 1872 году С.А. Рачинский возвращается в своё родовое поместье село Татево, где организует уникальный процесс обучения крестьянских детей. Методика С.А. Рачинского формировала новое мировоззрение, оригинальное творческое мышление. Какими же способами достигались столь ошеломительные результаты?

Наверно все мы со школьной скамьи помним, каким в основном было обучение крестьянских детей в царской России, хотя бы на примере произведения А.П. Чехова «Ванька». То есть обучение, по утверждению самого го же С.А. Рачинского, происходило при полном равнодушии власти и не меньшем презрении образованного класса и из потребности безграмотного населения дать своим детям известное образование. «Из этого порядка вещей прямо следует, что преподавание в сельских школах не может иметь никакого направления, кроме данного теми же безграмотными родителями, что за ними не может быть иного контроля, кроме контроля тех же родителей[1]». Соответственно сам Сергей Александрович, понимал, что необходимость образования созрела не только для крестьянских детей, но и для их родителей, процесс обучения для него был процессом сотрудничества и взаимопонимания, он прекрасно осознавал, что для формирования личности ребёнка необходима прямая поддержка семьи.

«Каким же путем совершается это воздействие официально бесправного, безграмотного, по-видимому, совершенно некомпетентного населения на дело, в коем в сущности оно одно искренне заинтересовано? Медленным, почти бессознательным, но упорным давлением снизу, пассивным сопротивлением всему, не подходящему к народному понятию о школе, выживанием негодных учителей, поощрением удовлетворяющих народным нуждам, неотразимым влиянием учащихся на учащих»[2]. В первую очередь Сергей Александрович менял мир ребёнка, изначально не от хорошей жизни: «…ученики наши так малы и так плохо одеты, что лишь из одной, много из двух, трех деревень они могут ходить ежедневно в школу. Все живущие в деревнях более отдаленных приходят на целую неделю, с запасом хлеба, целый день сидят в школе или толкутся около нее, ночуют где попало -- в классе, церковной сторожке; более зажиточные -- в особо нанятых квартирах: у причетников и т. д. Школы, при которых устроено для учеников особое помещение или даже правильное общежитие, составляют весьма редкое исключение[3]». Создать благоприятные условия для образования помогали устроенные Рачинским общежития при школе, кроме того, старшеклассники сразу брали опекунство над более младшими или новичками. Тем самым у не грамотных ограниченных информационно крестьянских детей формировались коммуникационные навыки, более старшие ребята получали большой опыт преподавательской деятельности, что способствовала профессиональному ориентированию в педагогической деятельности. Наиболее преуспевшие в педагогической деятельности и пожелавшие посвятить себя данной профессии, воспитанники обучались в школе Рачинского дополнительно, ещё год, тем самым получая уже исключительно профессиональные навыки. Важно, что Сергей Александрович большое внимание уделял личностным качествам педагога – его морально-нравственным принципам. «Оно дает родителям право быть чрезвычайно требовательными к учению, достающемуся ценою столь явных неудобств; оно возлагает на школу разные виды ответственности, о которых не может быть речи в школах Западной Европы и южной России. Оно, по силе вещей, превращает сельскую школу из учебного заведения в воспитательное. Школа захватывает всю жизнь ребенка и становится великой силой, налагающей на него неизгладимую печать. Какую? Это зависит от духа школы, от ее организации, от лиц, ею управляющих…

Сказанного, полагаю я, достаточно, чтобы убедить читателя в коренном своеобразии русской сельской школы. Задачи ее труднее, шире, чем задачи какой-либо сельской школы в мире. Чтобы стать на высоту этих задач, ей предстоит выработать себе особый тип учебный и нравственный, которому нет образца в школах западноевропейских. Да хранит ее бог на первых неверных шагах ее трудного существования. В ней кроется зародыш великого блага или великого зла...»[4]

Это вам не «Географ глобус пропил»[5], где главный герой, требуя от подростков быть личностями, сам таковым не является. Его жизнь погрязла в безысходности, в ней нет любви, дружбы и цели. В такой же атмосфере пребывают и ученики Служкина[6]. Так, какую печать оставит такой «педагог» в сердцах ребят? В течении двадцати лет постперестроечного периода наша школа и общество в целом было пропитано духовным и правовым нигилизмом. И снова вернуться к словам С.А. Рачинского: «Наконец, всем понятно, что нигилистический поход в народ, в программу коего, между прочим, входило и отравление сельской школы, окончился полнейшей неудачей[7]». Нигилизм привёл к разрушению личности не только школьника и студента, но и к разрушению личности педагога. Когда понятие индивидуальности подменяется индивидуализмом. Надо сказать, были такие ученики и в школе С.А. Рачинского. Наиболее показателен пример Никонова Тита. Выходец из зажиточных крестьян Тит, был довольно нетерпелив, страдал отсутствием кропотливости, этому воспитаннику хотелось всё и сразу. Но пока находился в лоне рачинской школы, он добился не малых успехов – поступил в школу художеств и закончил её, но после женитьбы обучаться не стал, один из его соратников уже после этого называет Никонова неудачником. Ведь действительно многие ученики С.А. Рачинского становятся прекрасными преподавателями. Какие же требования выдвигает С.А. Рачинский к личности учителя?

Первое высоко морально-нравственные принципы. На своих лекциях я всегда говорю студентам, что мораль это принципы всего общества, а нравственность это личное понимание хорошего и плохого отдельно взятого человека, это его внутренний стержень понимания добра и зла. И личные нравственные требования к самому себе могут быть значительно выше и строже, чем это принято в окружающем нас обществе. Так в школе С.А. Рачинского все преподаватели в начале учебного года давали обет трезвости на год, затем в начале нового учебного года, этот «контракт на трезвость» снова перезаключался. Немало уделялось внимания и внешнему виду преподавателя, этот вид должен был прививать крестьянским детям хороший вкус чувство стиля, это актуально остаётся и для наших дней.

Следующим было внешнее окружение: С.А. Рачинским продумывалась до мельчайших деталей обстановка, здания школы, интерьеры общежития, классов – всё было направлено на то, чтобы вырвать учащихся из нищеты, невежества, пьянства и разврата.

Третьей составляющей было приучение ребят к труду, конечно крестьянские дети трудились упорно, но каким был этот труд?...

…Однажды шёл путник и увидел, как на горе люди ворочали камни, его одолело любопытство, и он подошёл к работникам. Милый, человек, скажи, что ты делаешь?- Спросил он у первого.

- Не видишь, я таскаю камни!- зло буркнул первый.

Путник обратился ко второму работнику: - Милый, человек, скажи, что ты делаешь?

- Я зарабатываю деньги для себя, чтобы кормить  свою семью! – ответил второй человек, тяжело дыша, передвигая массивный камень.

Тогда путник обратился к третьему человеку: - Милый, человек, скажи, что ты делаешь?

Третий осторожно поставил один камень на другой, отвлёкся от своей работы. Поднялся и стряхнул рукой пот со лба, взглянул на путника и улыбнулся:

Я строю храм! – ответил он…

С.А. Рачинский не просто приучал к труду, а давал осознание величия, того дела, которым занимались ребята, в нём заключалось и красота эстетическая (ботанический сад в поместье имел редкие растения не характерные тогда для средней полосы России) и исследовательская научная работа. Здесь профессор ботаники крестьянским детям прививал страсть к знаниям, а не умениям к которым изначально деревенские дети стремились.  

Теперь мы подходим к самой спорной части обучения в школе – к сожалению, в советское время из за идеологических причин (как я уже указывала в своём введении), к этому вопросу, отношение было слишком поверхностное, что привело к несправедливому замалчиванию той роли, которую сыграл С.А. Рачинский в становлении современной отечественной педагогики. Являясь убеждённой атеисткой, я поняла всю неоднозначность религиозного воспитания в татевской школе. Становление понимания религиозного мировоззрения у С.А. Рачинского формировалось на основании взглядов и совместного обсуждения данной тематики с такими известными мыслителями того времени как Л.Н. Толстой и К. П. Победоносцев[8]. И нам необходимо признать, что и Толстой и Победоносцев, так же являлись и педагогами, т.е. не были дилетантами в данной сфере. Что же было главное воспитанников школы? Если мы вспомним советские фильмы о дореволюционной России, обучение в сельскоцерковно-приходских школах, показана как особая муштра с телесными наказаниями с ведением кондуита[9], требование полного смирения и послушания. Что говорит о религии Толстой: « Народы эти были внутренне соединены той религией, которая носила название христианской.

Религия эта представляла из себя очень неразумное и внутренне противоречивое соединение самых основных и вечных истин о жизни человеческой с самыми грубыми требованиями языческой жизни. Но как ни грубо было это соединение, оно, облекаясь в торжественные формы, долгое время отвечало нравственным и умственным требованиям европейских народов»[10]. Значит не Толстой, не Победоносцев соратники и учителя Рачинского не принимают религию в её классическом средневековом схоластическом варианте. Даже патристика, рассматривается в сельской школе по иному: авторитет учителя поддерживается особыми нравственными принципами. Он (учитель) при любом собственном материальном положении ведёт аскетический образ жизни. Главная его цель- стремление к познанию одновременно со своими учениками, молитва это как вид наиболее высокого служения. Надо сказать, что молитва в школе Рачинского доводилась до совершенства: в одном из своих походов по святым местам С.А. Рачинский со своими воспитанниками остановились на ночлег в деревне, где прежде, чем отойти ко сну принялись исполнять молитву. Деревенские жители приняли это не за что иное как концерт. И внимали молитве как благодарные слушатели в театре. Нет в школе Рачинского и близко «Религия есть один из видов духовного гнета, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством».[11] Идея религиозного воспитания в данной школе, это ни что иное как воспитание нравственности, особого понимания долга, чести, любви, высокого искусства служения.«Настоящая любовь начинается там, где ничего не ждут взамен. Чтобы научить человека любить людей, нужно научить его молиться, потому что молитва безответна» - Антуан де Сент- Экзупери.

Учителя и ученики татевской школы это одна семья, в лучшем её понимании - здесь нет места унижениям сильными слабых как в западных школах. Индивидуализм и эгоизм не приветствуется, при этом ни коем случае не уничтожается индивидуальность и уникальность каждого ученика. И хотя все воспитанники школы были из крестьянской среды, мы можем утверждать, что обучение велось в то время, переходя на современный язык как в колледже межотраслевых технологий. Это естественнонаучные знания необходимые в аграрной отрасли, педагогика, и что уж совсем как казалось не соответствующее той среде это знания основ изобразительного (летом ученикам школы преподавали студенты и учителя Московской академии художеств), театрального искусства. Воспитывались такие качества как самоограничение, внутренняя самодисциплина и неуёмное стремление  к знаниям, к саморазвитию и совершенствованию.

Будем говорить, что в татевской школе каждый «сосуд» (буддийская притча) ставили в правильное положение, избавляли от изъянов и наполняли из чистейших источников. Приучали относиться к любому даже очень трудному делу с вдохновением и осознанием великого служения как во второй притче и неважно храм ли это религиозный, храм искусства, науки или семьи.

  Теперь вернёмся к нашему устному счёту.

Слагаемые, написанные на доске, обладают интересным свойством:в сумме получается 730, а при делении на 365 результат вычисления равен 2.

Триста шестьдесят пять дней в году именно столько дней занимался со своими учениками С.А. Рачинский, но итог этого примера, является оценкой нынешнего состояния современной Российской педагогики. К сожалению в современной России в образовании устный счёт не в нашу пользу – три пишем, «2» в уме!