2.ПОСЁЛОК (Продолжение «Прошлое - настоящее – прошлое»).
Художник Любовь Малышева
2.ПОСЁЛОК (Продолжение «Прошлое - настоящее – прошлое»).
Хмурое, пропитанное и пахнущее сыростью осеннее утро. Рассвет ещё полностью не высветился, мелькают только редкие солнечные лучи, которые, попадая в подлесок возле дома, постепенно наполняют его светом, полная белёсая луна, утончаясь, сливается с серым небом,
Иван Андреевич: старший внук деда Митьки, бывший военный, пенсионер, открыв запотевшее балконное окно, сидит на стуле с высокой спинкой, пьёт крепко заваренный кофе, часто курит и вспоминает свою жизнь от десятилетнего пацана Ивана до Ивана Андреевича.
На балконе ему душно, скопившийся дым разъедает глаза. Он перестаёт вспоминать и выходит на улицу.Ночью сорвался крупный дождь, а затем, раздробившись, прошёл мелкий, словно через сито пропущенный дождик, сбив лёгкий морозец и оставив зябкую прохладу. Окружающее погружено в туман, клубами расползающийся по земле с небольшими лужицами, спрятанными под ажурным, хрупким ледком.
Слякотный воздух забивает лёгкие водяной пылью, дышать тяжело, и Иван Андреевич снова возвращается на балкон.
Основным вопросом для него в нынешнее время оказался вопрос, который он никогда себе не задавал, а сейчас выпростался во весь рост от гнёта недавно случившихся обстоятельств: почему из такого корня, как дед Митька выросли хаотичные судьбы его родни: отца Андрея Дмитриевича, его самого и сыновей своих Вадима и Игоря.
Поймёт ли он? А если и поймёт, то хватит ли у него сил, чтобы успеть исправить не, сколько собственную жизнь, сколько нескладную жизнь сыновей, зарывшихся в своих бедах, или на нём, Вадиме и Игоре оборвётся дедовский род?
Посёлок, в котором родился Иван Андреевич через год после окончания Великой Отечественной войны, был не на много больше села Хорошее. С узкими улицами, улочками и переулочками, да закоулочками, по сторонам которых росли высокие, коренастые тополя с заострёнными верхушками. Если смотреть на них в яркий, солнечный день, то может показаться, что они подпирают чистое, светлое небо.
Весной посёлок наполнялся сильным запахом сирени, густо разросшейся за невысокими деревянными заборами в палисадниках возле домов. Посельчане любили сирень и за её запах, и считали её оберегом, поскольку она одна нетронутой пережила военную пору. Это обстоятельство так подействовало на жителей, что каждый посельчанин стал носить в нагрудном кармане роскошную веточку сирени с цветком в пять лепестков.
Летом на посёлок накатывались жара и дым, который приносил ветер с горящей степи с множеством обросших бурьяном курганов, которые подтачивало время, и они оседали, старели, как стареет человек в облике своём. Чтобы избавиться от едкого, удушливого дыма, жители посёлка уходили в степь и, нарвав охапки полыни, ставили её в глиняные горшки на подоконниках, запах которой перебивал запах гари и наполнял воздух в комнатах лёгким горьковатым вкусом.
Осенью на посёлок обрушивались затяжные листопады, мочили частые крупные дожди, но это не расстраивало посельчан. Утром бабы распоряжались по хозяйству, как обычно, забегали то в одну дворовую постройку, то в другую, выскакивая из них с ведром молока, или с яйцами в миске. Хозяйство стояло на первом месте, потому что не велик был мужицкий заработок. Мужья, как могли, так и помогали, но когда подсекало время на работу, они перехватывали на ходу нехитрый завтрак, вытаскивали из сараев велосипеды и, привязав на багажниках тормозки: авоськи с бутылкой молока, парой варёных яиц и куском хлеба, уезжали по не вымоченным тропинкам в железнодорожных посадках в депо.
Зима погружала дома в сугробы, закрывавшие иногда даже крыши, и только торчавшие трубы и вьющийся из них дым разрушал впечатление о заснеженной степи. Дороги заметались напрочь. От этой напасти спасали лопаты и грабарки. Посельчане пробивали ими тоннели от домов, а, выйдя на свободное пространство, становились на лыжи, которые делали из железнодорожных щитов, приговаривая, зачем покупать, если можно сделать самим.
Некоторые читатели скажут, а зачем Иван Андреевич вспоминает, какими были посельчане во временах года? Дело в том, что Иван Андреевич - поклонник природы и всегда ищет сходство явлений природы с характером людей, но, кажется, он слышит наш разговор и отвлекается от своих воспоминаний, а поэтому нам лучше помолчать.
Располагался посёлок в десяти километрах от села Хорошее у подножья высоких и крутых меловых бугров с глубокими, тенистыми балками, где посельчане в тёплую весну и солнечное лето под губную гармошку, кременчугскую двухрядку и баян отмечали праздники. И государственные, и семейные: толоки, свадьбы, дни рождения...
Балки оживали разливавшимися по всей степной дали задорными, заковыристыми частушками с хлёстким свистом и залихватскими песнями под самогонный хмелёк, неудержимыми с топами и притопами весёлыми, бодрыми танцами барыня, цыганочка, полька, казачок, которые осветляли души, выбивая из них вгрызшиеся за пять лет темень, горечи, тревоги, страхи, слезы от прокатившейся войны.
С остальных трёх сторон посёлок обкатывала чёрная речка Вонючка, в которую сливали воду из отдалённых от посёлка шахт после промывки угля.
Мужики отмахивали свою силу в разбомблённом депо, обустраивая его токарными и фрезерными станками, восстанавливали разрушенную станцию, ремонтировали разбитые железнодорожные пути, мосты, водонапорную башню, словом, всё то, на что набрасывалась война, оставляя после себя пепел, обгоревшие груды железа и камней. Бабы дома не отсиживались и мужикам не уступали, а тяпками и единственным трактором «Сталинец – 80» поднимали колхоз, кровавя руки и наращивая мозоли на ладонях, а повзрослевшие мальчишки - лошадьми и полольниками.
Самым заметным зданием среди других: больницы, дома быта, продовольственных и промтоварных магазинов было здание с толстенными, словно бункерными стенами, новой крышей из шифера, большими светлыми окнами, дверьми, сшитыми из толстых, дубовых досок.
Построили его мужики через год или два после Победы в середине парка в окружении акаций, раскидистых кустов сирени и лёгких, узорчатых беседок. Парк огородили деревянным штакетником с заострёнными верхушками, сделали из сварных железных прутьев калитку: типа домашней, от которой, петляя, отбегала крепко утоптанная дорожка, утыкаясь прямо в каменные, массивные порожки здания, называемое посельчанами «Бусугарня».
Откуда пришло это слово - бог его знает. Много на Руси слов не русских, впрочем, не только слов, но оно так прикипело к душам мужиков, что они сняли первоначальную вывеску «Чайная», заметив, что не мужицкое дело после войны кусать сахарок, баловаться сладким чаем на блюдце и навесили «Бусугарня».
Бабы попытались было воспротивиться: слово – то какое, как колдовское, беды чтобы не накликало, но мужики отстояли. Им ли, вытащившим страну из под пяты немецкой, бояться бабьей дури о колдовстве, новая жизнь требует и нового слова. А если ещё отбросить букву «я», то получится «Бусугар». Они гордились этим словом и презрительно говорили, что бусугар это не хуторянин, не сельчанин, не посельчанин и не горожанин.
Попытались также и посёлок обновить новым названием, переименовав его в «Бусугар», но поселковое начальство ничего достойного и примечательного в посёлке не нашло. Мужицкий и бабий дух. Из-за него и переименовывать, а поэтому и решило не менять советскую географию, делом заняться, а не в словах болтаться: построить возле оврагов, которые располагались за Ярами, так называли одну часть посёлка; другую – Центром, кирпичный завод, чтобы из глины делать кирпичи, но завод выше фундамента не пошёл. То ли глина оказалась не та, то ли её совсем там не было.
Перенесёмся и мы, дорогой читатель, вместе с Иваном Андреевичем в то время, когда Иван Андреевич был ещё не повзрослевшим пацаном Иваном и зайдём в бусугарню, чтобы посмотреть, а что же она собой представляет?..
Свежие комментарии