Елена Соколова

         ГОСТИНЕЦ     

      

        Дед Ваня сидит дежурным семейным истопником у печки, подкладывает в засмаленный зев хворосту, кочерыжки от подсолнухов и мёрзлые корневища от выкопанных кустов акации, которые покрываются в жарком огне пеной, сипят, выстреливая слюну веером во все стороны.

     Я, спрятавшись за дедову спину, наблюдаю за сказочным действом в печке; лицо уже разогрелось от пламени, а руки и ноги мёрзнут, потому что тепло от бросового топлива на земляные полы опускается медленно и неохотно. Ладошками в обхват я тихонько дотрагиваюсь до шеи деда, а он, вздрогнув от ледяного прикосновения, повернув голову, смотрит на меня с удивлением и явным сочувствием.

- Да ты совсем окоченела, унучичка. Счас отогреемся, - суетится дед.

     Со своего глубоко провалившегося живота он снимает в пятнах смолы фартук, усаживает меня на колени, укутывает мои ноги и подвигает ближе к огню.

- Ой, ноги спалятся, - опасаюсь я, смеясь и пугаясь дедовой заботы.

      Довольно хохотнув, дед проминает мои стылые пальцы сквозь фартук, потом кочерёжкой из толстой двойной проволоки шевелит в печке нагоревшую кучу жара. Треск раздаётся такой, что я со страху закрываю глаза ладонями, но, чтобы не пропустить дивную картинку, отодвигаю мизинчик в сторону и подсматриваю, как постепенно гаснут, остывая, мелкие жаринки, а развороченный бугорок дышит благодатным теплом.

       Стекла на окнах разрисованы замысловатыми сказочными узорами, и начала оттаивать только узкая полоска сверху. 

      Сквозь шум ветра из сеней послышался топот обиваемых от снега ног, хлопнула наружная дверь, звякнула щеколда двери в комнату — и вошёл здоровенный страшный мужик, в залепленной снегом шапке. Усы сосульками свисали на рот, а с белых бровей по носу стекала вода, сделав прозрачную сопель на кончике носа.

        Дед Ваня подхватился и, высадив меня на печь, начал обнимать страшного мужика, снимая с его плеча наполовину чем-то наполненный мешок, который грохнулся на землю с каким-то странным звуком, будто заурчала на небе туча перед дождём

      Гостинцы, - подумалось мне. - Небось, замёрзли по дороге, потому так и тарахтят 

Пока дед вытряхивал в сенях снег с шапки и полушубка, гость молча уставился на меня, подошёл поближе и стал вытаскивать из мешка «гостинцы» - огромные початки кукурузы. Подал один, холодный и скользкий. Я взяла его обеими руками, прислонив к животу. Тут же последовал другой, третий и сколько-то ещё, по не усвоенному мною счёту. Руки мои уже не удерживали кочаны в обхвате, а мужик всё совал мне ледяные гостинцы. Кожа на животе и руках стала деревянной, нечувствительной, в горле запершило, и тут я заорала во всю мощь от растерянности и безысходности. На крик прибежал дед Ваня 

-Вася, ты чё? Шо ж ты её завалил этой кукурузой? Вона ище мала , ны нада пугать дытыну, — выговаривал мой спаситель, забирая из подола ненавистные гостинцы. 

       Гость, довольный произведённым впечатлением, благостно улыбался

Шершавой рукой дед Ваня старательно вытирал слёзы на моих щеках, и я, стрельнув глазами в сторону обидчика, достаточно чётко произнесла: дуррак!

- Ты хорошо научилась выговаривать букву «ры», - поспешил замять курьёз дедушка, - не зря я тебя учил. Но давай попробуем на других словах.

- Ррёва, коррова, ррыба, ррука, - повторяла я за дедом, забыв про свою горькую обиду.

       Василий Зенец уже давно беседовал с сестрой «за жизнь» и, наверное, не слышал моей нелицеприятной оценки. Он был из богатых казаков, барином по натуре; проснувшись утром, требовал, чтобы ему поднесли к кровати сапоги. И моя мама, вдруг сделавшись ласковой и уступчивой, угождала дяде Васе, заглядывая в глаза.

       Барин был добытчиком в доме, тут он готов был забыть о своём высоком происхождении, но из кожи вылезти и достать то, что ему нужно.

       Вот и сейчас он в стужу пришёл на раздобычу к хуторским родственникам, чтобы разжиться хотя бы половиной мешка какого ни есть зерна. До Рождества оставалось десять дней, а кабанчика кормить нечем.

       По дороге колхозные подводы, едучи на элеватор, растеряли початки кукурузы.

       Вот и собрал их дядя Вася и вроде бы шутя преподнёс их внучке своего шурина.

       А как же? Не с пустыми же руками явился...