Я – конструктор
Рассчитать можно все
Мой отец прошел все этапы становления конструктора. От рядового инженера до начальника конструкторского отдела. К концу своей производственной деятельности у него было много учеников. Тот же самый Артемьев был его учеником, когда пришел из института. Проработав с ним много лет, он дослужился до зама. А перед пенсией отца стал начальником отдела, а отец у него стал замом.
Я не знаю, как он учил своих учеников, только мне он просто говорил, что надо и что не надо делать. Вот несколько его наставлений на тему деятельности конструктора:
-Человек не может знать все. И конструктор – тоже. Но все, что надо делать, написано в справочниках, технической литературе, пособиях. Нужно просто научиться этим всем пользоваться.
-Проектировщик должен уметь работать с аналогами. Чем больше ты найдешь и просмотришь аналогов, тем быстрее к тебе может прийти решение поставленной задачи.
-Конструктор должен уметь рассчитывать все, что может теоретически сломаться. Бумага вытерпит все. Но, если сломается вал в редукторе, то разнесет все внутри механизма, да так, что не всегда можно найти причину. И хорошо, что еще никого не убьет. Самое страшное в нашей работе – это «авось» и «небось».
-Конструктор обязан знать сопромат. Уметь рассчитывать на сжатие, растяжение, изгиб, кручение, срез. Без этого надежной машины не сделаешь.
Должен уметь считать сварные швы на прочность, элементы – на устойчивость. Что бы резервуар тебе на голову не свалился, если стойки подогнутся.
-Нужно научиться определять в деталях опасные (критические) сечения. Нужно визуально определять чистоту обработки. Уметь пользоваться мерительными инструментами: штангенциркулями, микрометрами, индикаторами щупами, нутромерами и прочими контрольными приспособлениями.
_-Нужно научиться определять, какой термической обработке подвергалась сталь. Свойства сталей разной углеродной насыщенности. Возможности термообработки сталей разных марок.
Сам он, обладая большим опытом, не всегда рассчитывал детали на все это. Просто, посмотрев на вал изделия мог сразу сказать, где он сломается (и когда), определяя это по опасным сечениям, состоянием чистоты посадочных поверхностей, использованию материала. Обычно носил он с собой штангенциркуль, щуп, стальной шарик, надфиль и лупу. Уронив шарик на деталь, он мог довольно точно указать на твердость детали. Посмотрев через лупу, сразу сказать, до какого класса чистоты обработана деталь, ширкнув надфилем, определить, каленая деталь или нет. А сыпанув немного опилок на открытое пламя, сказать из какой стали она сделана…
Но были еще два правила, о которых, возможно, было сказано только мне. Так как ученики ими не пользовались. И эти правила избавили меня от многих возможных неприятностей.
-Испытывай свои опытные образцы на закритических режимах (после обкатки). Не бойся сломать образец. У тебя здесь техническая база. Все можно исправить. Хуже – когда сломается у потребителя. Ведь придется туда ехать и там исправлять. А там возможностей таких нет.
-Обязательно решай вопрос с «дуростойкостью». Поставь себя на место «дурака», попробуй мысленно покалечиться на своем изделии. Лишний щиток или кожух никогда не помешает. Там уже неважно будет, нарушил ли рабочий технику безопасности или нет. Человек уже покалечился. А тебе придется там, в органах доказывать, что ты не верблюд.
Я хорошо запомнил его наставления. Но когда я стал работать в конструкторском отделе, отца уже не было. Проводили на пенсию.
А теперь сам рассказ.
Наш НИИ начал шагать в ногу. Появились первые программируемые калькуляторы «Электроника 24 М». Машина величиной с толстую книгу, довольно медлительная. Но имела 99 шагов и позволяла выполнять действия с десятичными степенями, что для нас было очень важно.
До этого весь контингент пользовался простыми калькуляторами (плюс, минус, умножить, поделить, проценты и еще что то).
Система работы на программируемом калькуляторе была совсем иная. Из всего состава инженеров института ее освоили лишь два человека – Валентин Козлов и я. А я - чисто из упрямства. Как это так, он освоил, а я что, не смогу, что ли? К тому же, он нашел какое-то пособие, сделал фото и книгу. Там было понятно, как программировать и пользоваться.
Работали мы с ним конструкторами-проектировщиками. Он в одном конструкторском отделе, я в другом. И между нашими конструкторскими отделами шло социалистическое соревнование. Победители получали довольно приличную квартальную премию, которую делили на всех, согласно коэффициенту трудового участия (КТУ). Да и зарплата зависела от этого КТУ. Кто не выполнял план, наказывали, лишали премии, объявляли выговор, что отражалось на получении 13 зарплаты.
Подсчет был довольно сложный. Надо сказать, что я был член комиссии, определявшей победителей, и хорошо разбирался в методике подсчета.
И вот меня из завсектором передового технологического отдела переводят завсетором самого слабого конструкторского отдела.
А первые места в соцсоревновании почти всегда занимал отдел, в котором работал Валентин. И, надо сказать, не без его большого вклада.
Дело в том, что план нам считали по освоенным деньгам, которые платило ГОСНИТИ своему филиалу ЦОКТБ (конструкторам и технологам). На каждый отдел скидывалась для освоения определенная сумма. Чтобы освоить, нужно было спроектировать оборудование, приспособления, оснастку, разработать технологические процессы на ремонт сельхозтехники.
Самыми дорогими работами было проектирование испытательного оборудования. Две работы хватало, чтобы закрыть годовой план завсектором конструкторского отдела.
Но в этой работе самым трудным было метрологическое обеспечение испытательных стендов. 70% стоимости занимали два документа – «Программа метрологических испытаний» и «Методика поверки».
Так вот, Валентин, в силу своей дотошности, освоил эти работы и сам жил безбедно (в отношении плана) и отделу приносил большой процент выполнения общего плана. К тому же, коэффициент оценки работ испытательных стендов был выше раза в два, по сравнению с обычными разборочно-сборочными стендами.
Я, в силу своего упрямства, тоже освоил проектирование испытательных стендов. И мы могли уже с его отделом соревноваться на равных. Всего два человека владели методикой проектирования таких стендов и разработкой документов метрологического обеспечения.
Но это необходимое отступление. А теперь – сам рассказ.
Наш начальник получил несколько программируемых калькуляторов, но так как я с ним не совсем ладил, то мне не досталось.
На мой вопрос о калькуляторе он просто развел руками и сказал, что получу в следующий раз. Я не стал спорить, так как управлялся простым школьным.
Через неделю весь угол его кабинета был заполнен этими калькуляторами, так как работать на них никто не научился. С непривычки было довольно сложно.
Испросив разрешения, я выбрал один из них и пошел к Валентину. Он дал мне свою книгу, показал азы и сказал, чтобы я сам осваивал методом «тыка».
Пока я осваивал, он успел разработать программы расчетов элементов деталей, как то, расчет пружин, расчет шпонок на срез, расчет болтов на срез и изгиб, расчет муфт, расчет валов на кручение, расчет штифтов и другие.
Все это было оформлено в виде карт. Просто нужно было в пустые графы подставить данные, а потом с карты ввести программу. Машина сама считала (в зависимости от сложности от 10 минут до 2 часов, а то и полдня). А ты можешь гулять, курить и заниматься другими делами.
Потом, когда процесс был завершен, оставалось нажимать на клавишу и списывать поочередно требуемые расчетные данные.
Штуку я эту освоил и тоже зажил безбедно (в отношении времени) и плана.
В связи с этими произошел случай, который и опишу.
Работал у нас в отделе «крутой» конструктор – Исмаил Акки. Слов нет – толковый, имел много авторских свидетельств. Немного моложе меня, но очень гордый и самолюбивый.
К слову, ведущие «спецы» отдела заметили, что у меня никогда не бывает ошибок в расчетах. (Ошибки всегда выходили боком при изготовлении опытных образцов). Так вот, стали они меня просить проверять их расчеты. Но как я это делаю, никто понять не мог.
И вот однажды Исмаил, будучи в цейтноте, попросил меня рассчитать ему пружину для его стенда. Я никому не отказывал. Не отказал и ему. Ввел я параметры этой пружины и данные для расчета в программу, запустил машину, а сам пошел покурить. Зашел, посидел у Валентина, потом еще походил, где то. Одним словом, в отделе меня не было.
Придя в отдел, увидел, что машина считать закончила. Я списал данные на листок и отнес Исмаилу.
Но вместо спасибо, нарвался на упреки, что я над ним издеваюсь, что совсем не считал, а данные взял с потолка, чтобы отвязаться…
Я, было, послал его недалече,…но потом решил повернуть это дело с выгодой для себя. Просто предложил пересчитать, а если его слова подтвердятся, то с меня литр «Кристалла». Но, а если…
Он посадил исполнительницу, которая считала и пересчитывала почти полдня. К концу работы он пришел ко мне с извинениями (но ведь выбрал момент, когда рядом никого не было!..). Я его простил… и взял с него всего лишь одну бутылку!
А вот с главным наставлением отца считать все, что можно, промашка у меня вышла. Проектировал я стенд испытания насосов насосных станций. В привод входили жидкостный реостат, большой мощный электродвигатель, мною спроектированный редуктор, с которым насос соединялся. Рассчитал я зубчатую передачу по геометрическим параметрам, а прочностные расчеты делать не стал, потому что пока не освоил методики. Поставил я там модуль 2 и решил, что этого будет достаточно.
Спасло меня то, что выполнил я другое отцовское наставление. При испытании опытного образца вывел привод на максимальный режим. И через мгновение редуктор взорвался. Внутри – каша. Я все-таки определил причину, да она и очевидной была.
Пришлось мне сесть за капитальные расчеты, которые оказались очень сложными. Но я не только их выполнил, но и написал программу для того самого калькулятора. (В дальнейшем все зубчатые передачи он считал).
Сделали новые валы, шестерни, собрали редуктор. Настал час испытаний. Присутствовали Главные инженеры ЦОКТБ и Опытного завода СаОЗ ГОСНИТИ, представители науки, конструкторских отделов.
Я попросил всех отойти подальше и запустил двигатель. Затем реостатом стал увеличивать обороты. Раздался вой, переходящий от низкого тона к высокому. Окружающим стало жутковато, и они знаками стали показывать, чтобы я отключил привод. Я же еще больше обороты прибавил.
Проработав минут десять, я выключил стенд, взял гаечный ключ, отвернул болты верхней крышки редуктора и стал смотреть состояние шестерен. Все было нормально.
Теперь станцию можно было отправлять в город Энгельс. Отправили двумя железнодорожными платформами. Там смонтировали, и за все время никаких претензий, а тем более – рекламаций, нам не поступало…
Продолжение следует…
Свежие комментарии