ВЕТЕРАН ПО НАСЛЕДСТВУ
Хмурое утро. Я прохожу мимо небольшого подлеска возле нашего дома и вижу под деревьями на ящиках сидящего Степана Кузьмича, пенсионера, свинченного в невысокую, щуплую фигуру. Рядом дворник. Я не знаю, какой он национальности, из какой страны приехал на работу, у него трудное имя, и окружающие зовут его «Хан».
- Говорят, что у нас нет дружбы с другими народами, - бросает Степан Кузьмич, поднимая стакан с водкой. – Вот ты, Хан, - народ?
- А как же. Народ.
- И я народ. Выходит, что дружба имеется на все сто?
- Даже больше.
- Правильно говоришь Хан.
Стаканы опустошаются. Из ящика «выскакивает» новая бутылка и гнездится на развёрнутой газетке с закуской.
- Так за дружбу, - кричит Степан Кузьмич. – За народную и великую.
- За самую настоящую, - стараясь перекричать Степана Кузьмича, орёт Хан. – Всех обломаем.
- Несмотря ни на что. На преграды, - начинает хрипло петь Степан Кузьмич, - носим с гордостью наши награды.
- У тебя награды есть? – раздвигая улыбку на всё лицо, спрашивает Хан.
- А как же! От отца остались. За какой хрен мы здесь пьём.
Он шатко поднимается, засовывает руку в карман, вытаскивает свёрток, разворачивает и показывает Хану.
- Можем пить, сколько угодно, - торжественно говорит Степан Кузьмич.
- Подари хоть одну, - просит Хан.
- И дарю, и награждаю, - Степан Кузьмич навешивает на грудь Хана какую-то медаль. – Теперь ты не дворник, а боец. Сражайся и никого не бойся, как мой отец. Я покажу тебе, как он воевал.
Степан Кузьмич бухается на землю, ползает вокруг ящиков со звуками: тру – ту - ту, кричит: « В Атаку». «За Родину», «За Сталина».
Хан хлопает в ладоши. Он аплодирует. Степан Кузьмич замолкает, набирается сил и молотит снова.
- Тут появляется фашисткой танк. Огромный. И на отца ползёт. А отец гранатой его, - Степан Кузьмич хватает опустевшую бутылку, ставит дыбом, высасывает оставшиеся капли и бросает в кусты. – Горит танк. Пламя, дым. Немцы выскакивают, а отец их под свинец подбирает. – Степан Кузьмич крутится и мигом вскакивает, когда головой напарывается на откупоренную бутылку с водкой и опрокидывает её.
- Ты что же стоишь, мать твою, - закатывается он на Хана. – Водка же пропадает.
В это время в подлесок врывается стая из четырёх оголодавших собак и бросается к газетке, на которой лежит хлеб, колбаса...Они злобно атакуют закуску.
Степан Кузьмич срывается и аллюром пускается в одну сторону. Хан в таком же темпе мчится в противоположную сторону.
- А как же дружба? – кричу я.
- Я с собаками не дружу, - бросает Степан Кузьмич, пролетая мимо. – Они голодные и враз могут сожрать всего.
Я пытаюсь взглядом нащупать Хана, но напрасно. Вижу только колыхающиеся кусты
Решил я тормознуть Степана Кузьмича. Есть такой древний способ, которым можно мужика с лёта сбить.
- Там же водка осталась, - крикнул я.
Степан Кузьмич сбил скорость, крутнулся, как юла на месте и плачущими глазами уставился на меня.
- Так что же делать? – выстрелил он.
- Как что? Зови дружка Хана и в атаку.
- Его теперь хрен найдёшь, - выматерился Степан Кузьмич. – Он в каком-то подвале прячется. Эх, дела, - тяжело вздохнул он. – А я его медалью наградил. А он смылся.
- У него одна. А у тебя куча, а похлеще Хана дёру дал.
- Да это не главное, - отбивает Степан Кузьмич. - Нужно было колбасу и хлеб водкой промочить. Собаки наелись и улеглись бы спать. Я бы тогда их, - он сжал маленькие кулаки, - за цугундер взял.
- А как же дружба? – повторяю я. - Собаки её сожрали? Бери палку и как Чапай с шашкой на врага.
- Может это, - замялся он, - ты тоже захвати дрын. Вдвоём мы их, - он рубанул рукой по воздуху.
- Нет, - отмахнулся я. – Вышел я из бойцов. А вот ты боец. За водкой, как красиво говорил и пел, показывал, как отец воевал. Давай сам слова в дело.
- Да ты что? Не понимаешь? – загорячился он. – Отобьём и выпьем.
- Не переживай. Они сами уйдут. Полопают и убегут.
- Так что мне тут стоять и ждать, - чуть не плача сказал он.
- Ради такого дела стоит и подождать. А зачем ты награды с собой таскаешь. Они же отцовские. Оставлял бы их дома.
- Не понимаешь, - сплёвывает Степан Кузьмич. – Я когда иду на рынок подработать грузчиком, все награды цепляю. Пусть смотрят, пусть стыдятся, что ветеран войны ящики таскает.
- Так ты же после войны родился. Какой ты ветеран?
- Я ветеран по наследству. Понял.
- Выходит, что и награды, и Победу можно по наследству передавать?
В это время из-за угла дома выскочила ватага ребятишек и со свистом, и криком напустилась на собак, которые, поджав хвосты, тотчас схлынули.
- Молодцы, - довольно сказал Степан Кузьмич. - Моя школа. Я учил их.
Он снисходительно посмотрел на меня и, прибрав аллюр, пустился так, что я не успел даже глазом моргнуть, как он оказался возле ящиков.
- А ну, малышня, - заорал он. – Выметайся. Ишь, какие. С такого возраста к водке тянетесь.
Он ещё долго кричал на ребятишек. Они играли, и им не было никакого дела до водки, а Степан Кузьмич грозился пожаловаться ихним родителям.
Мелькнувшая вначале злость на Степана Кузьмича и желание поколотить его, забрать свёрсток с наградами схлынула, уступив место грусти. Колоти – не колоти. Забирай – не забирай, а если награды стали товаром, то судьба их одна: купля – продажа.
Свежие комментарии