Была как-то наша «девятка» на вызове с поводом «аритмия». Доктор-реаниматолог — грамотный, молодой.
Родственники больной стали выговаривать бригаде:
— Да что это за бригада, один моложе другого, да у вас дипломы вообще-то есть? Может, вы студенты вообще…
Фельдшер невозмутимо снимает ЭКГ и передает доктору:
— Посмотрите, доктор, это аритмия или что?
Тот также невозмутимо достает смартфон и, глядя на ЭКГ, говорит:
— ОК, Гугл, как лечить аритмию?
Визгу было…
* * *
Женская палата хирургического отделения городской больницы прославилась своим тараканом. Больница традиционно переполнена, люди и в коридоре лежат, но в основном мужики. А временно не прекрасная половина человечества неподвижно расположилась в комфорте замкнутого пространства.
Кто-то помогал мужу испортить прошлый ремонт, на кого-то напал голый лёд, одна пыталась пинком отогнать КАМАЗ.
В больнице всех объединяет одно желание — вырваться из неё, оно даже сильней желания вылечиться. Мобилизация всех видов энергии колоссальная, и врачи сильно пользуются этим знанием механики организма.
Лечащий специалист заходил в палату редко, зато их регулярно посещал таракан. Диагнозов, правда, не ставил, рецептов не давал, но и вёл себя интеллигентно. В тарелки лапами не лез, не щекотал в неудобных местах, носки не разбрасывал, особей противоположного пола своего вида не приводил. Недолго посовещавшись, назвали его Петровичем. Может, потому что так звали главврача, которого никто не видел, а посмотреть было за что, а может, и в силу того, что у каждой женщины должен быть свой Петрович. Грустный и усатый, малословный и чтоб кушал хорошо, но при этом не нажирался до синих чёртиков.
Женщины подобрались с правильными инстинктами, прикармливать стали. Кто сахарку щепотку отсыплет, кто чаем случайно капнет, кто лучшую крошку хлеба уступит. И Петрович сообразительный оказался, никого не обижал, ползал от койки до койки степенно, всем позволял давать аудиенцию. Усами шевелил грациозно, но никого не выделял, чтобы не обременять мир ревностью. В общем, таракан стал их тайной, секретом, роднёй. Таракан помогал им пережить больничные будни, поддерживая боевой дух исцеления. Тут у них и юмор зародился специфично-палаточный:
«Петрович, не топай!»
«Петрович, не подглядывай, охальник!»
«Петрович, голос!»
«Петрович, сестричку позови!»
В подражание Корней Иванычу, который знал толк в интригах сюжета, здесь надо продолжить словом вдруг. Продолжаем.
Вдруг дежурный врач решил посетить этот террариум с целью выяснить, может, кто уже поправился самостоятельно, несмотря на медицинскую помощь.
Родившегося в посттараканью эпоху доктора встретил наш теплолюбивый прусак. В это послеобеденное время Петрович расположился посреди палаты, мысленно отдавая дань тараканьему божеству за этот единоличный рай. Такой одухотворенностью кого хочешь можно напугать.
Используя слова, которые арсеналом постоянно держал в голове, с криком: «Эт-то что ещё за бордель?!» — врач-тараканофоб, сильно топая, ринулся к нарушителю стерильности заведения. Защищая прайд, Петрович встал на дыбы, размахивая передними фалангами. И тут сцементированная дружбой с тараканом, частично нездоровая ячейка общества проявилась во всей своей голосовой красе. Акустический залп до основ потряс медицинский стационар. Контральто слилось с меццо-сопрано на выдохе:
— Беги, Петрович!!!
— Петрович, убегай! — врывался в драматический диапазон девичий фальцет.
Таракан успешно стартовал.
В коридоре загремело. В широко распахнутые створки дверей было видно, как мимо, нелепо размахивая костылями и свежим гипсом, проскакал на одной ноге мужик.
— Ноги прочь от Петровича, ирод! — истошно басила старушка из угла.
Упрямый лекарь в жажде убийства резво бросился наперерез насекомому.
— Петрович, назад! Назад, родимый!
Таракан резко меняет галс, вивисектор опять промахивается, мужик в коридоре галопирует обратно, но уже без одного костыля.
— Петрович, под койку!!! — истошно завизжали бабы хором.
Таракан во спасение послушался, а в коридоре раздался грохот с последующим погребальным звоном «утки».
Шум, гам, бородино с ватерлоо, и тут до всех медленно доходит, что не только тараканов кличут Петровичами…
Говорят, врач потом хотел замуровать эту палату, но отвлекся на экстренную помощь мужику из коридора. Зато кривая выздоравливания в следующую неделю на этаже резко поползла вверх. Обычный смех продлевает жизнь, а истерический хохот может даже заживлять некоторые виды переломов.
Судьба мужика неизвестна, а нам с вами теперь ясно, что при удачном стечении обстоятельств болезни даже обычный таракан может стать легендой.
* * *
Сегодня. Очень раннее утро. В полупустую маршрутку вползает (иначе не скажешь) старушка лет под 90.
— Милок, довезешь бесплатно до церкви? — обращается она к водителю.
— А свечку там поставишь? — улыбается тот.
— Обязательно поставлю!
— Тогда плати. Богу деньги не нужны, а мне нужны.
Всю дорогу бабуля тихо чертыхалась. Но так и не заплатила…
* * *
Перебирали сейчас с женой старые фотки. На некоторых нашим с ней дедам лет на пять меньше, чем нам сейчас. Погоны, ордена, победители… Короче, вспомнилось…
Мой покойный дед прошел всю войну в бронетанковых войсках, был в звании капитана, имел много орденов и медалей. Когда я был маленький, мои родители развелись, и дед с бабушкой забрали меня к себе. С ними я и жил до конца их дней. Дед меня фактически воспитал, и его рассказы о войне я помню и могу пересказывать до сих пор.
Теперь суть. Семь лет назад я познакомился с очаровательной армяночкой Олей. Она старше меня на шесть лет, но выглядела (и выглядит) ровесницей. Буквально на пятый день знакомства она дала отставку своему солидному жениху и переехала ко мне, известному на всю округу раздолбаю Лехе.
Мои родители опешили, а вот её родичи были в шоке. Папа, отставной подполковник, хотел набить мне морду, но это не так просто, поскольку я все же служил в ВДВ, и будущий тесть ретировался, чтобы не стать посмешищем. Мама-главбух устраивала истерики с паданием на колени и завыванием на весь наш двор. Но тут уже и с дочкой было справиться непросто, так как она все это слышала много раз. Короче, жесть.
В общем:
1) Моложе на 6 лет.
2) Еврей по национальности.
3) Без высшего образования.
4) Был условно судим.
5) Оля хочет взять его фамилию, и т.д.
Дело шло к свадьбе, и мои будущие тесть с тёщей пустили в ход тяжелую артиллерию: дедушку Армена. Несмотря на свои 92 года (ровесник моего деда, но тот 10 лет как умер) он сохранял полную ясность ума. Подходило 9 мая, и меня неожиданно вежливо пригласили к деду, где собиралась вся большая армянская семья. Типа, или тебе есть чего стесняться?
Ладно. Оля меня заранее напугала, что её дед умеет давить молодых ребят. Ничего, говорю, заодно твоей родне объявим, что у тебя уже 2-ой месяц пошел…
Сидим, общаемся, выпили. Меня после …цатой рюмки понесло рассказывать про моего дедушку. Дед Армен, до этого вполне (вопреки опасениям) доброжелательно смотревший на меня и куривший прямо за столом, вдруг помрачнел. Опираясь на палку встал, проходя хлопнул меня по плечу — пойдем на кухню, покурим. Все очень удивились. С кухни дед шуганул нескольких куривших там родственников, и началось…
— Повтори-ка номер бригады, где твой дед служил?
— №XXX Ордена такого-то и такого-то отдельная гвардейская танковая бригада, — с детства наизусть знаю.
— А где войну закончил?
— Под Прагой, а потом, в 1946 году, их на Украину перебросили, под Львов.
— Говоришь, твой дед ремонтником был?
— Почему? Он до октября 1944 командиром танковой роты был, а потом его танк подбили, его контузило, и его списали на СПАМ. (Ремонтная часть, кто не знает).
— А его фамилия М…ч? — называет фамилию деда.
Я, мягко говоря, охренел.
— Да… А откуда вы… — на меня напало заикание.
— А почему твоя фамилия Т…й?
— Потому что он мой дед по матери, а у меня по отцу.
— Я его видел, как тебя сейчас… — дед ругнулся по-армянски. — Я командиром роты связи был при их бригаде… Вряд ли он тебе про меня мог рассказывать, друзьями мы не были, но по службе общались периодически.
Я перечислил несколько фамилий однополчан своего дедушки, и дедушке Армену все кроме одной или двух были знакомы. Я начинал рассказывать про этих людей, и он подхватывал мой рассказ, иногда поправлял. На глазах старого армянина стояли слезы.
— Ты её любишь? — спросил дед.
— А разве вы это не поняли?
— Такой же еврей, как и твой дед, вопросом на вопрос говоришь!
Больше мы не виделись. До нашей свадьбы он не дожил. Тесть (про которого я уже писал) и теща любят меня, как родного сына. Они о сыне и мечтали. У нас с Олей двое детей.
Дед Рудольф и дед Армен! Спасибо Вам, что Вы были! Постараюсь, чтобы правнуки Вас не разочаровали.
* * *
Её звали Венера…
В этой девушке не было ничего загадочного, кроме имени. Невысокая. Когда она сутулилась, то казалась еще ниже. Выдающаяся грудь? Ну, так вам запасной парашют повесь на грудь, затянув все лямки… И тоже будет выдающаяся.
Но начнем сначала. Парашютистом ты можешь быть отличным, пока теоретически на земле и в классе парашютной подготовки, но настает тот страшный день первого прыжка наяву. И все твои тревоги могут быть позади, но вот он настал, тот именно день, когда ты впервые смотришь из открытой кабины самолета вниз и понимаешь: мохнатый зверь уже здесь. В виде выпускающего.
Я, уже достаточно опытный выпускающий, не думал ничего плохого. Совсем ничего плохого. Совсем не думал, когда эта десятка парашютистов на борт поднялась. Увидел бы её лицо перед прыжком — тогда бы задумался. А так — замотался. Проверил только, чтобы вытяжные фалы (лямки) были прикреплены к оранжевому (к чехлам), а не к белому (к парашюту), и вперед, ввысь.
Вообще-то те, кто не имеют отношения к парашютному спорту, считают, что если ты не хочешь прыгать, то никто с тобой цацкаться не станет. Ой, еще как поцацкаются! Ведь психологически, если человек не готов выпрыгнуть в пустоту с какой-то тряпкой за спиной, то ему говорят: «Отойди от двери, не мешай прыгать тем, кто сзади тебя». Ты отпускаешь руки с двери, чтобы войти назад в салон самолета, и, правильно, получаешь ботинком под зад со всей силы, типа: «Ёж — птица гордая, пока не пнёшь — не полетит».
Но Венера была девушкой опытной. Она неоднократно переслушала рассказы более опытных товарищей про все нюансы по поводу первого прыжка, и вот он настал, её звездный час.
Но оговорюсь. Наш АН-2 был из тех работяжек, которые зарабатывают себе на жизнь и на пенсию всеми доступными способами. До обеда он выбрасывал вниз таких идиотов, как я, после обеда обрабатывал поля, изредка возил большие нетяжелые грузы.
Итак, ситуация. В чреве старенького, но очень хорошего самолета сидят 10 спортсменов, дурак-выпускающий (я) и спортсмен-перворазник (девушка Венера). Решил: девушку выбрасываем вместе с пристрелочным парашютом. Мимо поля она точно не промахнется (поле большое), а по тому, куда понесет ветром её парашют, будем ориентироваться на выброску спортсменов.
Расчековал все запасные парашюты, показываю ладонью девушке: «Встань». Она встала, даже подошла к двери. После чего руками уперлась в верхнюю часть двери, ногами — в нижнюю, и всё. То есть ВСЁ. Вперед — никак, назад — никак. Мои: «Отойди, не мешай сзади идущим,» — полностью проигнорированы, поскольку девушка опытная и знает: отпусти сейчас она руки — получит пинок под ж… Ну, ниже талии.
Показываю оставшимся спортсменам, что нужно девушке таки помочь, хоть и силой. Самолет-то, хоть и по спирали, но скоро уйдет из зоны выброса парашютистов. И навалились 10 спортсменов и 1 выпускающий на девушку сзади…
И устояла девушка, упершись руками-ногами в пассажирскую дверь. Да не устояла под таким натиском грузовая дверь. А вместе с ней и 10 спортсменов и 1 выпускающий.
Итог: спортсмены разлетелись по сторонам и открыли свои парашюты, и я в том числе. Девушка приземлилась нормально и была в восторге от своего первого прыжка. Грузовую дверь самолета она, естественно, выпустила. Действительно, не приземляться же ей с дверью от самолета.
А потом мы коллективно объясняли механику, что если хочешь подхалтурить и снимаешь грузовую дверь, то будь любезен, посади её назад на ВСЕ заклепки, а не через одну и наперекосяк…
* * *
Рядом с домом выгуливает на поводке свою дворняжку паренёк лет 15. Мимо проходит гоповатого вида «чоткий чувак» (лет 35), держащий за ошейник рвущуюся к гавкающей дворняжке немецкую овчарку. Гопник растянутой речью начинает диалог:
— Слышь, урод, ты можешь свою дворнягу выгуливать в другом месте? Меня достало каждый раз его удерживать (и кивает на своего пса).
Паренёк:
— Ты сам урод, и это твои проблемы!
Гопник:
— Ну всё, хана твоей шавке! — и отпускает «немца».
Овчарка в несколько прыжков долетает до собачки и… виляя хвостом, начинает нюхать задницу своей «жертве».
Плохо, когда собаки оказываются умнее своих хозяев.
* * *
Есть у меня друзья — туристы. Туристы не типа того, чтобы выехать на электричке за 50 км. от Москвы и пить не чай, а самые что ни на есть серьезные. Водку не пьют. В принципе. Употребляют исключительно спирт. А едут, чтобы тот спирт употребить, очень далеко. И были они тогда на Алтае — шли на байдах, а иногда байды шли на них. Место вообще глухое, люди редко встречающиеся, зверье непуганое, а карты, мягко говоря, неточные. Ну, это все предыстория.
На одной из стоянок-двухдневок было решено поплыть половить рыбку. Причем почему-то не в самой речке, а где-нибудь по ручейкам. Поплыли. Ручейки не ищутся. А все это происходит после обеда, читай — после спирта.
И тут на сцене появляется главный персонаж — Вася. Вася — человек хороший и спокойный, но только до второй рюмки. Затем в глазах зажигается огонь, а в заднице появляется зуд преобразователя Вселенной.
И тут, когда они проплывают мимо какой-то небольшой полянки, типа гари, но уже покрытой травкой, их взору предстает идиллическая картина — на поваленном стволе дерева сидит бурундук и, сволочь такая, обедает. Разложив шишки на манер рюмок на барной стойке, их шелушит и неплохо себя чувствует. На туристов — ноль внимания.
Тут Вася понимает, что этот бурундук — то, чего ему не хватало всю жизнь. На ходу, чуть не перевернув байду, он срывается в воду, набирает полные сапоги воды, но упорно лезет на берег к желанной животине. Бурундук насторожился, но трапезы не прервал. Окружающим стало ясно, что хищников, подобных Васе, в тайге не встречается, и сейчас что-то будет.
В трех метрах от бурундука Вася издал охотничий рев, чем, собственно, и загубил всю охоту — не заори он, и истории бы не было. Но он заорал, и тут бурундук понял, что это за ним.
Кроме того, что бурундук был тормозным, что простительно в такой провинции, он еще оказался и глупым. Дело в том, что на поляне этой ни кустов, ни больших деревьев не было, однако в двадцати метрах начинался лес, где никакой Вася его бы в жизнь не нашел. Но тупая зверюга выбрала самый стремный вариант — забралась на обгорелый ствол одиноко стоящей посреди полянки небольшой трехметровой сосенки. И уселась на самой верхушке, причем, не забыв утащить с собой самую жирную шишку.
Разгоряченный погоней Вася решил штурмовать. И полез на сосенку. Запрыгнув на метр, он, цепляясь неизвестно за что, начал медленно, но верно продвигаться вверх. Сосенка тонкая, Вася — центнер тренированного жира, конструкция начинает расшатываться. Бурундук чувствует себя уже совсем хреново и, не выпуская из лап шишку, вовсю срет на голову Васи. Вася пачкается и матерится, но лезет к цели.
Народ упирается веслами в дно речки, чтоб не уплыть, и ржет как резаный. Вася поднимается все выше, соответственно, амплитуда увеличивается. И тут — апогей. Вершина сосенки с закрепившимся на ней бурундуком наклоняется так, что Вася оказывается в горизонтальном положении, что-то у него отказывает, и Вася почти с двухметровой высоты падает на землю. С хрустом. Сосенка, по всем законам механики, распрямляется, и тут уже не удерживается зверь. Бурундук, с прижатой к груди недогрызенной шишкой, уходит из верхней точки по аккуратной баллистической траектории в лес, сшибая ветки и шурша листвой. Вася в нокдауне. Мат. Бурундук где-то в лесу. Еще больший мат. Зрелище чего-то полосатого с хвостом, стремительно улетающего в чащу, у всех в глазах…
Слов уже нет. Уплыли они метров на триста — только тогда их прибило к берегу, и они остановились. Сами не могли. Вася их там и догнал, грустный, с бурундучьим дерьмом в волосах и без добычи…
* * *
Лечу сегодня в самолете. Турбулентность. Позже нахожу под ногами чужой паспорт. Отдаю его бортпроводнику.
Он бежит к старшему смотреть списки. Потом возвращается и отдает его человеку, сидящему в кресле передо мной, со словами: «Больше не теряйте».
У пассажира округляются глаза, он удивленно спрашивает у стюарда: «А откуда у Вас мой паспорт?»
Стюард ему отвечает: «Видимо, выпал у Вас при турбулентности, а девушка, сидящая в кресле за Вами, его нашла и нам отдала».
Молодой человек начинает тщательно проверять свой паспорт, судя по надолго наклонившейся макушке. Потом он поворачивается ко мне. Я вижу его голубые глаза. И как Вы думаете, что он мне сказал?
Кто подумал, что он сказал: «Спасибо», — Вы не угадали. Он сказал:
— В паспорте были посадочные талоны. Где они?
* * *
Товарищ у меня — любитель на горных лыжах погонять. Пару лет назад катался он с женой на горе в Финляндии. И как-то умудрился там же на горе вдрызг с нею разругаться. Что-то там они, как водится, друг другу высказали, психанул он, развернулся и умчал прочь. Съехал чуть в стороне от основного спуска и, в итоге, в каком-то лесочке один оказался. С обиды надумал на обед в отель не ходить, а знал, что есть там где-то рядом ресторанчик домашний, в нём и решил перекусить. Пошел он дальше по лесу и вскоре нашёл этот ресторан. Домик такой, типично финский, симпатичный, снаружи весь в сельском стиле оформлен.
Подъезжает он, значит, лыжи снимает, заходит. Зал маленький, пара столов всего, посетителей нет никого, официанты — мужик пожилой в фартуке и тётка с ним — сами сидят, обедают. Но стильно конечно, кругом подоконники мхом задрапированы, по стенам рога оленьи, да скалки деревянные развешаны.
Ну, он объяснил, как мог, больше жестами, что мне бы, мол, поесть у вас. Те переглянулись, мужик встал этот, усадил его за второй стол, начал обслуживать. Супу сперва налил какого-то рыбного, потом тефтели ему принесли.
Тот есть начал, ммм… Вкусно, сил нет! Про водку ещё спросил. Тётка сперва головой помотала, а потом ликера какого-то крепкого бутылочку принесла, стопку. И кисель из клюквы на запивон.
В общем, пообедал он там на славу, а что самое интересное, так и не рассчитался. Касса что ли, как он понял, у них в тот день сломалась. Он им деньги суёт, а они не берут, лишь лопочут что-то по-своему. Он им: «Да не надо мне сдачи!» — а они все равно не берут, только руками разводят, мол, нет, нельзя нам. Так и ушел он, поев за спасибо и пообещав обязательно еще раз у них появиться.
А через пару дней, когда с женой уже помирился, решил её туда сводить, да и рассчитаться заодно.
Она спрашивает: «А что за ресторан? Мне в отеле тоже один здесь рядом порекомендовали». И вот тут-то случайно и выяснилось, что ресторан тот домашний совсем с другой стороны горы находится. А дом, где он был, это просто хутор какой-то здешний, в котором семья местных финнов живёт. И покормили они его тогда, по всей видимости, только из простого человеческого гостеприимства.
* * *
В птицах есть что-то завораживающее. В этом году, в декабре кажется, я был свидетелем удивительного, по моему мнению, случая.
Работал я в своем дворе. Работа не затейливая была, бил я тяжелым молотком по металлической трубе. Инструмент прилично весил, и поэтому удары я наносил не часто и ритмично. В промежутках между сериями ударов, остатками своего внимания, в пол-уха так сказать, я слышал карканье вороны. Сначала я не придавал этому значения, а затем обратил внимание, что ритм карканья совпадал с частотой моих ударов и, как мне показалось, даже количество ее карков было таким же, как и моих бухов.
Я начал искать ее взглядом и нашел на трубе стоящего рядом дома. Черная, не крупная ворона сидела на дымоходе метрах в пятидесяти и, наклонив голову, явно чего-то ждала от меня.
Понятно, я не поверил своим бредовым догадкам, но решил поэкспериментировать. Ударил три раза и тут же три раза услышал «кар». Совпадение, — подумал я и долбанул еще дважды. Ворона каркнула также два раза. По-видимому, для нее это было легкое задание,- решил я и долбанул размеренно пятикратно. В ответ — тишина. Пауза затянулась, и я успел уже расстроиться и даже разочароваться, как вдруг услышал: «Кар, кар, кар, кар, кар!» У меня молот из руки чуть не выпал. Я был уверен, пауза — это потому что она СЧИТАЛА! Ворона умеет считать! Даже темп ее звуков совпадал с темпом моих ударов.
Я смотрел на ворону, а она — наклонив голову то в одну, то в другую сторону — смотрела на меня. Да она дурачится! Ей это просто интересно. Она живет не только, чтобы нести яйца и мотаться по небу, ей жить интересно, и она развлекается, как умеет. На дворе зима, а она не жратву ищет, она забавляется в свое удовольствие!
Я слишком долго думал, и вороне, по-видимому, ожидание наскучило. Она расправила крылья и полетела прочь, явно в задуманном направлении. Знает, куда летит, — подумалось мне. Наверное, она еще много мест знает, где можно с удовольствием провести время, и полетела именно туда.
Я бросил кувалду и пошел в дом. Остаток дня я пил коньяк у печи и много думал. Как просто устроен этот сложный мир! Находить радость в обыденных вещах умеет обычная ворона. И только умные люди все себе усложняют. Может, лучше было родиться вороной? Да уж. Следующий раз я буду повнимательней при выборе родителей.
Свежие комментарии