Портрет. 
Художник  Шурпин Федор Саввич, 1904-1972
 

       С такой фамилией был у нас председатель колхоза. В русском языке суффиксы -онок, -ёнок имеют уменьшительно-ласкательное значение, но к самому Александру Михайловичу это не относилось: рослый мужик, с красивой головой, крупными чертами лица — в общем, он и по виду был председатель.

       Воровать в колхозе со времён войны стало нормой жизни. Но мы только слышали о том, что где-то кого-то посадили за хищение государственной собственности. Слова эти для нас казались более страшными и пугающими, чем само воровство. Птичницы тащили домой яйца сотнями, отчего их не взять, если куры несутся не по плану? К тому же несушки всегда ищут укромные места под кустиками вЕничья и перекати-поля, потому что там и прохладно, и чисто, и безлюдно. Обязанностью птичниц считалось собрать яйца в гнёздах сарая, в бурьянах же искали все кому не лень — пастухи, дети и те захудалые хозяева, у которых, как говорят, ни кола, ни двора.

       Доярки несли в мешках комбикорм, а в вёдрах — кашу, предназначенную для телят. Не говоря уже о силосных ямах, где пробавлялось чуть ли не полхутора. Чабаны имели доход в виде туши барана, разделённой на количество человек в смене; что касается сухих кормов для овец, то этот товар в основном шёл в обмен на бутылку самогона. Чуть стемнеет - уже под дворами вполголоса кличут тётку: дерть не нужна? Правление колхоза лишь иногда устраивало разгоны проворовавшимся работникам, и то для порядка. Там, в верхах крестьянской власти, понимали, что люди своим трудом в селе жить не могут — работали за минимальные денежные и натуральные выплаты.

Если прижмут, человек без сожаления уходит с работы, ищет другую, более доходную, а то и вовсе в город уезжает. И кто же, в конце концов, будет ухаживать за теми же коровами, овцами, курами? Вот и мирилось начальство с издавна существовавшим русскими пороком, да и сами верхи привыкли жить так же, только воровали в иных масштабах, позволявших жить широко и вольготно. До сих пор жива в народе память о тех годах, когда колхозные несуны попадали в курьёзные ситуации, определявшиеся выражением — и смех, и грех. Чувство страха со временем стёрлось, а весёлые приключения остались на всю жизнь.

Стадо на поляне, акварель, 1938. 
Художник  Климентов Михаил Иванович 1889-1969
 

       Рассказывает Люба Коростыленко, долгое время работавшая дояркой в колхозе. Вечером после дойки собрались бабы домой, у каждой по полмешка комбикорма. Одна перестаралась, чуть ли не полный мешок нагребла, бедняге пришлось помочь взвалить на спину. Стоят у дороги, ждут попутную машину, потому как идти до Первоказьминского далековато — километра два с гаком. Из темноты на приглушённом свете вынырнул бобик — машина председателя.            Кто присел на мешок от страха, кто отошёл в сторону — дескать, не мой оклунок, не знаю, кто его тут потерял. В общем, как выражались в народе, картина Репина «Приехали». Водитель резко затормозил, и в окно высунул голову сам хозяин.

- Ну что, девчата, подвезти вас? А то я вижу, далековато вам с грузом топать. Да побыстрее двигайтесь. Это кто там возится с мешком? Помогите же бедной женщине, никак не поднимет.

       Погрузились. Сидят онемевшие от весёлого председательского приглашения. Около первоказьминской остановки шофёр тормознул.

- Ну, бабоньки, вылезайте, а мешки оставьте в машине.

       Спотыкаясь и задевая друг друга, в замешательстве выползли. Бобик, обдав тружениц вонючим газом, скрылся в темноте.

- Ой, девчата, что ж теперь будет? Повыгоняет к чёртовой матери с работы.

- Да хрен с ним, пусть выгоняет, была бы шея, а ярмо найдётся. Пойдём в полевую бригаду, там даже среди недели женщины себе выходной позволяют. А тут каждый день в три часа ночи надо подняться, свою корову доить некому. В обед — беги, вечером — беги. А что мы получаем? Рожки да ножки? Пусть выгоняет!

       Утром воинственность пропала, пришли на работу тихенькие и все из себя законопослушные. После обеда явился бригадир, Алёха Ткаченко, ходит, как в рот воды набрал . Бабам невдомёк, что ему как раз и перепало на орехи. При всём народе на планёрке председатель спрашивает Алёху:

- Ты, Алексей Пантелеевич, видел, там у двери в приёмную мешки лежат?

- Видел, Александр Михайлович, я ещё подумал, что Вы нового корма для эксперимента подкупили. Надо отвезти куда?

- Не отвезти, а отнести. По одному мешку к тебе на ферму.

- Кка-ак?

- А вот так! Чтоб ты знал и видел, что у тебя на ферме делается.       Бригадир хренов!

          Алёха человек сам по себе молчаливый, а тут и вовсе надулся как сыч на погоду. А они переживают, несчастные: лучше б он отругал нас. На следующий день выдавил-таки из себя: «В моечной мешки пустые лежат, заберите каждая свой». Луп, луп глазками: «Ну да, Пантелеевич, заберём. Ты уж прости нас...».

       Вспоминается работа на первомайской ферме. Телята от бескормья животных рождались слабыми, и им варили жидкую кашу, добавляли молочка и, как могли, выхаживали их. Каша, она везде каша. Дома её поросята так уминают и растут прямо на глазах. Ну немножко-то можно отщипнуть от колхозного каравая? Кто на что придумал отцедили телячье пойло, чтоб гущу домой отнести. Иначе выплескается по дороге. У одной телятницы не оказалось с собой ведра. Сняла с себя трико, завязала внизу штанины, наполнив их кашей, потом сверху затянула резинку в узел. Перекинула через плечо — одна начинённая колбасина впереди, другая — сзади, на спине. Посмеялись бабы, да и плетутся на гору, перекособоченные от вёдер. А выдумщица идёт себе прямёхонько - удобно и легко. Вдруг навстречу водовозка. Отошли в сторонку. Машина, поравнявшись, тоже остановилась. Выходит из кабины: свят! свят! - сам Лисичонок.

- ЗдорОво, бабоньки! Не тяжело вам? Заглянул в ведро. - А как так получается: телятам кашу варят жидкую, а она у вас густая?

       Одна дура возьми да и ляпни: «А мы её процедили».

- А ты, Мария, чего там прячешься?- обращается он к молодайке с перемётным грузом. - Ну-ка покажись во всей красе! Ну молодец! Был бы фотоаппарат, я бы тебя щёлкнул — и на Доску Почёта.

- Чего стоим, девоньки ? Сваливайте свой груз, часть — в кабину, часть — на боковые выступы около бочки. И топайте домой. Оно же тяжело подниматься в гору с такой ношей. Теперь полегче будет.

        И покатил на водовозке (чёрт его туда занёс!) вниз, на ферму.

Водовоз, литография 1970-е.Художник  Масленникова Ирина Николаевна. 

 

       Отношение колхозников к председателю было непростое, так сказать, смешанное — страх и уважение. Побаивались этого видного рослого мужика, особенностью которого было говорить отчётливо, но негромко, а ещё вроде бы с шуточкой, за которой крылась весьма серьёзная провинность. Пьяниц не жаловал, наказывал лишением годовой надбавки. Выгонял с работы редко. Однако к любителям заложить за воротник относился по-разному. Например, не трогал сторожа на току Жердева, уже пенсионера, не высыхавшего от преподношений за зерно. Хорошо понимал, что начинать надо не с мелкой сошки, а поймать и тряхнуть завтоком, который имел левый доход повнушительнее, чем бутылка самогона. Хитрая, всегда трезвая лиса не прочь была, прикрывая свои тёмные делишки, пожаловаться председателю на расточителя колхозного добра, к которому ночью стояли в очередь с мешками и сумками.

       Сила председателя как руководителя состояла ещё и в том , что он не относился к кабинетным работникам. Лисичонка можно было встретить на дороге, в поле и на рабочих местах в любое время суток. Чаще всего появлялся в злачных местах, где было чем поживиться. Доярки, которых он не раз встречал перегруженными комбикормом, решили испытать его на предмет юмора. Нашёлся на ферме доморощенный стихоплёт, изложивший на бумаге вопросы производственного характера, которые решались каждое утро на планёрке. Сочинитель, видно, был дока во всех колхозных делах.

       Действующие лица: председатель, зоотехник, фельдшер и др.

     Тамара Сергеевна, фельдшерица:- Александр Михалыч, помогите. Для Райкиного ребёнка надо купить пелёнки.

     Председатель: - На ….я? Весь колхоз её топтал, а платить должен я? Ни ...я!

    За диалогом двух лиц крылась целая история, ставшая темой разговора для всего хутора. У Райки, слабоумной девахи, родился краженый ребёнок. Бабка, с которой она жила, ревела белугой и каждому встречному жаловалась: «Подлабонился же гад какой-то! Вроде бы она никуда и не ходила... Смотрю, живот у неё чёй-та большой стал. А Райке что? Ходит довольная, улыбается и брюхо своё поглаживает.. Вот теперь мне с двумя надо нянчиться... Ну, всё равно узнАю, хто нашкодил, как кот поганый... Исподтишка так садану дрючком, чтоб он, хат, юшкой красной умылся!»

       Зоотехник: - Надо купить бугая!

       Председатель: - На ...я?

       Зоотехник: - На коров кто прыгать будет? Я? Ни ...я!

       Всем телятницам и дояркам была известна ссора председателя с зоотехником по поводу быка-производителя. Молодой бычок, пущенный в стадо, не справился со своими обязанностями, и многие коровы остались яловыми. Племенной бугай стОил дорого, и председатель усиленно добивался внедрения искусственного осеменения коров. Пока судили-рядили, доярки остались без премиальных, а колхоз понёс убытки. 
       Набралось десятка полтора куплетов с насущными колхозными проблемами, и в каждом из них красной нитью проходил нецензурный рефрен.

       Пока председатель внимательно рассматривал новый доильный аппарат, одна осмелевшая труженица животноводства незаметно сунула в накладной карман пальто аккуратно сложенные тетрадные листки.

       Бабы ночь плохо спали в преддверии того, как отреагирует на нецензурную рифму вечно озабоченный Лисичонок.

       К полудню явился хозяин на МТФ в хорошем настроении.

- Это кто ж с таким талантом на ферме пропадает? Признавайтесь!

- О, Александр Михайлович, плохо Вы нас знаете. У нас ещё и художники есть.

       И развернули ватман с рисунком. Председатель (шапка и пальто похожи) помогает взвалить на спину согбенной бабе мешок, раза в два больше её самой. Внизу жирная надпись: ТЯЖКИЙ ТРУД ЖИВОТНОВОДА!

     Никогда не видели, чтобы так заразительно хохотал председатель — с перекатами, до слёз.

     Воистину, что человек, способный смеяться над собою, - хороший человек.

Январь, 2012 г.