На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Кому за пятьдесят

12 642 подписчика

Свежие комментарии

  • Наталия Перуница
    Вот еще тема для обсуждения -  зачастую нас такими дуболомами представляют! Типа деградация в чистом виде. Только дег...Психологический т...
  • Наталия Комлева
    А что ж это она, бедная, так позеленела и перевернулась?Психологический т...
  • Галина Чужая
    А чего тут искать-то? На первой секунде видно её - у ноги старика.Психологический т...

Маленькие радости... Валерий Рыженко

 

 

МАЛЕНЬКИЕ  РАДОСТИ

 

    В нашем доме редко выдавался  спокойный  день. А выходил день спокойным, когда отец был трезвым.

   Вспоминаю. Июль. Мне  двенадцать лет. Мать готовит на кухне вареники с сыром, сбитым  из  молока коровы Зорька. Сестра Людмила  умоталась на речку Луганка. Отец ремонтирует бензонасос  постаревшего «Москвича».

 

   Вокруг меня носятся кухонные и бензиновые  запахи. Я раздваиваюсь между ними, но отец поручил мне ответственное дело.

- Ключ на двенадцать, ключ на семнадцать, - командует он.

   В ключах я уже разбираюсь. Слова отца «Молодец, сынок» вызывают у меня чувство незаменимости.

- Вареники готовы, - доносится весёлый голос матери.

- И бензонасос в порядке, - откликается отец.  

   Я склеиваюсь. Нос – мой компас – ориентирует меня на кухню. Мне хочется мчаться, но я сдерживаю себя. Рабочему мужику не дело лететь к миске с варениками. За мной вышагивает отец. Он вытирает руки паклей, моет их под рукомойником. Я следую его примеру.

   Как манит горячий запах от вареников, но не запихивать их же мне в рот сразу по два или три. Не годится за столом разбойничать.

   Мы лопаем вареники. Мать, подперев щёку левой рукой, не отрываясь, смотрит на отца. Меня захватывает ревность.

- Что ты так рассматриваешь его, - бурчу я. -  Как будто в первый раз видишь.

- Отвлекаю  на себя, чтоб он меньше съел вареников, а ты больше, - улыбается мать, у неё красивая улыбка, она словно светится, лёгкая, но редко появляется, никак не может  закрепиться.

- Не из прожорливых, -  с набитым ртом, выдавливаю я.

   Миска пустеет. Отец выходит из кухни и начинает проверять свою работу: плотно ли сидит стеклянный колпак на бензонасосе, не пропускает воздух.

- Не перепутай заднюю и вторую скорость, - кричит мать, -  а то не на улицу выедешь, а в коровник заедешь.

   В нашей семье все машинных дел мастера. Даже сестра может  крутить  ручку с передка, если стартер не тянет. Вначале она рассматривает, с какого конца нужно брать, как она говорит, «заводилку», потом ищет  отверстие в переднем бампере и, не дожав до конца, крутит вхолостую, но кричит: сейчас заведётся, только подождите.

   «Москвич» катит по ровной, пыльной  дороге, но для отца ровная дорога  не экзамен.

- Штурмуем бугры, - говорит он. -  Если вытянет на всём бугре и доберётся до шляха, тогда порядок. Если задохнётся на бугре, скатим вниз и станем попутку ждать, чтобы домой дотащила.

   У меня замирает сердце, когда «Москвич» ползёт по бугру. Изредка он чихает, отец подбадривающе улыбается, у него улыбка, как у матери, а на меня накатываются волны страха.

   Шлях. По обе его стороны стоят высокие тополя с заострёнными верхушками, за тополями -  степь.

- По шляху я экзаменую, - говорит отец, - а когда доедем до поворота на балку  Дальнюю, заворачиваю в степь, и ты садишься за руль.

   Господи. Какая радость и гордость охватывает меня, когда я чувствую в руках руль.

   Степь ровная, без рытвин, буераков, я гоню машину.  Отец не сдерживает, курит и весело посматривает на меня.

- А, ну, прибавь, - иногда говорит он. – А то, как на волах едем.

   Любил отец быструю езду, я не отставал  и вдавливал газ, на сколько силёнок хватало. 

   Возле балки Дальняя я по просьбе отца останавливаюсь. Мне не хочется. Я бы и сутки сидел за рулём.

- Пойдём в балку, - говорит отец. – Поищем роднички, водички свежей попьём. Захвати бутылки, нальём, домой привезём. Побалуем мать и сестру свеженькой и чистой.

   Журчит ручеёк под дикой яблонею, полирует камни, «заглатывает» редкие солнечные лучи,  сумевшие пробиться через густоту листвы, переливается через невысокую деревянную оградку  и убегает в густые заросли шиповника.

   Отец, разбросав руки в сторону, лежит на спине под прохладой. Во рту травинка.

- Знаешь, сынок, - говорит он, - мне и водку тут не хочется пить. А как в бусугарню (пивную) попаду, остановиться, не могу. Ну, почему? – В его голосе чувствуется боль.

- Давай чаще ездить в балку, - предлагаю я.

- Для этого нужно, чтобы бензонасос чаще ломался.

- Это, как раз плюнуть, - небрежно отвечаю я. - Только дай команду.

   Отец смеётся.

- Будем ездить чаще. – Он набирает в  широкие ладони воды, пьёт, споласкивает  лицо, по которому бегут струйки, словно слёзы. - Тут воспоминания хотя и тяжёлые, но здесь я чувствую себя человеком. Во время войны от немцев я в этой балке отбивался.

   Мне не до его  воспоминаний о войне. Я думаю о том, как легко на сердце, если вокруг тихо, спокойно. Мне становится ещё  радостней, когда отец говорит.

- Домой сам поведёшь машину.

- И на шляху сам?

- И на шляху сам, - словно эхом откликается отец. – И с бугра сам, и по посёлку сам...

   Сколько годков прошло с тех пор, но помню я эти  радости, травинку во рту отца  и его слово: сам.

Картина дня

наверх