На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Кому за пятьдесят

12 642 подписчика

Свежие комментарии

  • Наталия Перуница
    Вот еще тема для обсуждения -  зачастую нас такими дуболомами представляют! Типа деградация в чистом виде. Только дег...Психологический т...
  • Наталия Комлева
    А что ж это она, бедная, так позеленела и перевернулась?Психологический т...
  • Галина Чужая
    А чего тут искать-то? На первой секунде видно её - у ноги старика.Психологический т...

АДЮЛЬТЕР... Валерий Рыженко

    

 

       АДЮЛЬТЕР

 

   На Пасху я хожу к могилкам отца и матери на старом Домодедовском кладбище, которое находится   у подножья небольшого бугра. Возле речки Рожайка,

   Раньше за ней летом простилалось  волнистое, пшеничное поле, а потом построили через Рожайку мост и затеснили поле коттеджами и   заасфальтированной дорогой к новому кладбищу.

   На старом кладбище в окружении высокорослых тополей могилки с мелкими памятниками, среди которых выделяется  огромный гранитный  памятник с  высеченным на нём изображением молодого парня с весёлыми глазами,  в офицерской форме с погонами лейтенанта. Это Володя Коротко.

   Сначала он жил  с женой Ириной в нашем доме, Его отец Вадим Семёнович: полковник в отставке и мать Анастасия Петровна - в подмосковном городке Одинцово.

   Любо было смотреть на Володю. Крепко сбитый, подтянутый, приветливый. С улыбкой,  никогда не сходившей с его худощавого лица.  С заседавшими с раннего утра дворовыми алкашами и наркоманами он не путался. Они его не трогали, а если кто-то  нарывался, Володя на отмашку не скупился.

   Налетавший опрокидывался, орал: я на тебя заяву в полицию кину. Хохотал двор. Подзуживал Володю,  но к делу никто не прикладывался.

   Через два года  дали ему квартиру в  городке Ильинском, где располагалась воинская часть, в которой служил Володя.

   В тот раз, когда я шёл проведать отца и мать, день  был светлый, яркий. Носился лёгкий ветерок над искусственными венками, цветами, вызывая шелест листьев. Плотными стаями кружили птицы, нацеливаясь на зерно, конфеты, пряники на могилах. Шумная толпа, скатываясь с бугра, растекалась по кладбищу.

   Проведывать – не хоронить.

   На лавочке возле Володиного памятника  сидели  Вадим Семёнович: увесистый, лобастый, не поседевший и худенькая, с дробным лицом Анастасия Петровна.

- Заходи, – раскатисто сказал Вадим Семёнович. -  Выпьем, вспомянем.

   Я зашёл.

- Первая могила в нашу семью вошла, -  шумно вздохнул Вадим Семёнович.- В очереди  ещё две стоят,  и исчезнет семья.

- Первая она  самая страшная, - эхом откликнулась Анастасия Петровна, -  а потом привыкаешь.

- Эх, Володя, Володя, -   Вадим Семёнович посмотрел на изображение сына. -  Ушёл ты от нас.

- Ты же учил его, а чему, -  сказала  Анастасия Петровна.

- Я чести офицера учил его.

- Вот и научил. Зачем он это сделал?  .

- Можно по - разному  рассуждать об этом, потрепаться любят,  - сказал Вадим Семёнович., - но если сам не был в подобной ситуации, лучше помолчи. Нужно быть именно им, чтобы понять его. Даже я отец не имею права ни судить его, ни прощать. Только любить, а не желчь выливать или оправдания искать. -  Он замолчал, а потом продолжил. – Каким судом судишь, таким и сам осудишься. Перед ним была проблема Предательство терпеть, его можно вытерпеть, если гниль в мозгах, но в душе не смоешь ни чем или вырубить себя?

   А случилось то, что иногда  случается  в воинских небольших городках. Загуляла его жена Ирина. На погоны выше лейтенантских ноги стала забрасывать. Терпел Володя, слякоть на лицо не наводил, душевная горечь во взгляд не перетекала, семейную жизнь  не рассекал, потому что любил жену, уговаривал, надеялся, что  выпрямится сердцем и завяжется на семье,  а она всё отбивалась: врут, ни с кем я не гуляю.

   Володя руку не прикладывал. Понимал, что битьём можно выколотить, да потом нет, да нет, и мелькнёт мысль:  от битья прилипла, а не от души.

   Позли слухи в городке, накапливались, наседали на Володю и накалили. Зашёл он в гараж, Закрыл  плотно двери.  Завёл  машину, сел в салон и уснул.  Наполнился гараж угарным дымом. Задохнулся. Искали  день, пока не догадались  зайти в гараж.

   Отец Ирины Иван Антонович: майор ФСБ на поминках сказал.

- Не знал я, что моя дочка проститутка.

   А мать рукой махнула: нового найдёт.

- Я её суку не могу поймать, - бросил  мне Вадим Семёнович. -  Всё ускользает, но если поймаю, - то пристрелю. Я не из  поколения Володи. Моё поколение за предательство пуль не жалело.

- А меня на кого оставишь, - заплакала Анастасия Петровна.

- Ты извини меня, мать, но предательство я не прощаю.

- Ты об этом часто говоришь. Так возьми и сделай, - вспыхнула Анастасия Петровна.

   Они долго молчали. Мне стало неловко, и я ушёл.

   В следующем году на Пасху день был такой же яркий, ясный, чистый, как и в прошлом году. Мне казалось, что ничего не изменились. Просто прошёл год.

   Я думал увидеть возле памятника Володе Вадима Семёновича и Анастасию  Петровну, но ошибся. Возле памятника сидела только  Анастасия Петровна. Заходить я  не захотел, расспрашивать тоже. Мне не хотелось знать правду, а она могла быть разной.

 

Картина дня

наверх