Ну, слава — не слава, а узнавать в городе стали.
И то сказать - игры проходили во Дворце целинников, рассчитанном на 2500 человек, где даже все проходы были забиты. А в период всеобщего дефицита иметь болельщиц (в том числе среди продавщиц не только книжного магазина) это уже что-то да значит!
В институте мы были героями, но преподаватели драли с нас три шкуры - «Это вам не в КВН играть!». Так как занятия началась поздно, то после первого семестра каникул практически не было и мы продолжили учёбу.
В 3-ей группе, где я учился, было 12 человек - шесть парней и шесть девушек, из них трёх звали «Люда»: Семенкова («Семечка»), Кобринская (всё равно «Кобра», хотя более неподходящего прозвища этой мягкой, спокойной и ко всем доброжелательной девочке придумать было невозможно) и Комаричева (и тут,понятно, «Комар»; потом она выйдет замуж за Муравьёва. Не шутка, а факт!) (На фото- мы у институтского стенда).
«Комар» любила выдавать лозунги, и одним из них был - «Третья должна быть первой!»
Надо сказать, что группа и вправду подобралась сильная и ровная. Старались обходиться без «хвостов», при возможности — сдать зачеты и экзамены досрочно, чтобы выиграть каникулярное время — ведь все были приезжими.
Вообще-то, выяснилось, что и курс в целом был очень сильный. Кроме отсеявшихся после первой сессии, мы практически никого больше не «потеряли», если не считать студентов, переведшихся в родные города, или поближе к ним.
В новом институте еще не хватало наглядных пособий, особенно, на кафедре анатомии. Имелось только два комплекта костей, причем, один был «натуральный», человеческий, а второй — искусственный. Если учесть, что и на натуральной кости, да еще побывавшей в руках не одного студента, кое-какие анатомические образования бывают не очень выражены (какая-нибудь впадинка, или бугристость), то что говорить о пластмассовой!
Костей мало, студентов много, в институте даже дотянуться до нужной кости — уже радость! Ребята, смотря на моё тощее тело, уже поговаривали о том, чтобы использовать меня в качестве наглядного пособия.
Однажды я договорился с лаборантами кафедры и они дали мне на ночь весь комплект нижней конечности! Более того, я уговорил их дать и кости таза, чтобы было нагляднее откуда нога растет. А как всё это выносить?
Тазовые и берцовые кости поместились в портфель, но бедренная — никак
Ну, сунул я ее за ремень, одел пальто и бегом к автобусу — вечером они уже реже ходили. На остановке пересадки уже стояла большая толпа и автобус брали штурмом.
Вы бы видели выражение лица женщины, к которой меня прижали, и ее вопль, когда на ее глазах из-под моего кашне прямо на нее начала вылезать огромная кость !
Хорошо, что обошлось без аварии и обморока! Потом-то все хохотали, но ей было не до смеха!
Несколько слов и о преподавателях.
Разумеется, не все кафедры были еще сформированы и полностью укомплектованы. Трудно было, вероятно, посреди учебного года собрать на Целине столько специалистов, имеющих преподавательский опыт. Было много молодых ассистентов, преподавателей еще без научных званий, или кандидатов наук, которые действительно были заинтересованы тем, чтобы проявить себя, научить нас чему-то, чтобы завоевать авторитет.
Очень хорошим лектором была зав.каф.биологии Р.Н. Гагарина.
Пригодилась моя способность быстро писать, к тому же для некоторых часто употребляемых слов, или терминов я использовал условные знаки, так что успевал почти дословно конспектировать все лекции, что потом выручало не только мен
Латинский язык преподавал сам Натан Максимович Лемпель — автор учебника для мединститутов. Это был широко эрудированный человек с прекрасным чувством юмора (на этой почве мы и подружимся с ним). Бежав от гитлеровцев из Польши в 39-ом году, он осел во Фрунзе, откуда и перешел на заведование новой кафедрой.
Букву «Л» он произносил на латинский манер мягко, отчего все слова с этой буквой звучали, как у мегрела: «лямпа», «льожка», «фляминго». Он был куратором по культурно- просветительной работе, поэтому институтский стенд назывался «Аd Astra!» («К Звёздам!») , молодежный клуб - «Фламинго» (он обожал этих птиц). На кафедре у него в горшочках кроме разных цветов росла петрушка и пр. зелень.Одна из моих подруг недавно вспоминала, как он ей срывал что-нибудь и напутствовал: «Вот это добавь к еде в столовой».
Кстати, мама мне иногда присылала проведенную через мясорубку киндзу с чесноком и др. зеленью, которую я перекладывал в какой-нибудь флакон из-под лекарств и носил с собой. С такой приправой любая еда, даже в «рабочей» столовой, становилась вполне съедобной.
Раз упомянули посылки, то расскажу про один случай
Это было где-то в первые месяцы учебы. Чтобы пересесть на автобус, идущий в район общежития, надо было доехать до центральной площади города, где был и Главпочтамт. Так что у меня был уже ритуал ежедневного посещения почтамта.
В тот день я получил посылку, но мне надо было зайти по поводу КВН во Дворец целинников, поэтому я попросил кого-то из ребят отвезти ее в общежити
Ясно, что в общежитии все посылки идут в «общий котел». Об украинском вкладе говорить особенно нечего — колбасы,сало.
А мама присылала сушеные фрукты (инжир, корольки, абрикосы), чурчхелы, варенья, копчёный сыр сулгуни
Поэтому неудивительно, что, когда я пришел домой, меня ждали письмо, сверток чего-то в ящике посылки и ребята, не понявшие, что это за необычные колбаски.
И пока я объяснял что такое чурчхела, виды и «технологию» ее приготовления, а потом разматывал сверток, в котором оказалось арбузное варенье (без сока, в виде цукатов, имевших необычный вид, что и спасло их до моего прихода), все это тоже было благополучно уничтожено под восхищенные возгласы.
Мне же досталось письмо, в котором мама писала, что варенье посылает тетя М., чурчхелы с грецким орехом купила у знакомой из Кахети, с изюмом и фундуком — у сотрудницы К. из Западной Грузии, а фрукты и сыр выбирала сама на базаре.
Конечно, в ответном письме я всех благодарил за доставленное удовольствие. Думаю, им тоже было приятно читать мои строки.
На фото: 
- разные чурчхелы;
.- варенье из арбуза.
Свежие комментарии